Сумерки вампиров. Мифы и правда о вампиризме - Павел Горьковский Страница 40

Но были ли люди готовы принять такой щедрый дар?

…В 1927 году, поравнявшись со зданием Института переливания крови, деловитые москвичи одергивали чесучовые костюмы и суеверно ускоряли шаг, а стареющие дамы поступали обратным образом — останавливались и старательно поправляли шляпки, чтобы оправдать заминку — они вытягивали шеи и пытались заглянуть в окна учреждения, о котором ползли зловещие и противоречивые слухи. Гражданочки женского пола щебетали в нэпманских кондитерских и шляпных салонах про чудодейственные процедуры омоложения, которые совершаются в «институте крови».

Средней руки чиновники шептались, что там запросто оживляют мертвых собак, да и пациенту могут перелить кровь из трупа какого-нибудь пьянчуги, сбитого грузовиком, исключительно в целях научного прогресса. Насчет прогресса — еще вопрос, а головная боль от такого мероприятия обеспечена, вроде сам бутылку водки выпил. Факт, ответственные работники рассказывали — такие врать не будут!

Суеверные няньки, молочницы, домашние работницы и аккуратненькие старушки, столкнувшись на церковной паперти или на рынке, пугали друг друга историями совсем уж жуткими. Будто бы в Москве объявилась страшная секта: по ночам они ловят зазевавшихся граждан, силком запихивают в кареты «скорой помощи» и свозят в «институт крови», шприцами откачивают из бедолаг кровушку — всю, как есть — а потом пьют из граненых стаканов. Трупы сразу же жгут прямо там, в тайном крематории — иначе обескровленные мертвяки расползутся по всей Москве и сами примутся сосать кровь у граждан, как чистые упыри. Называется страшная секта — богдановцы!..

Через какое-то время истории о кровавых жертвоприношениях секты «богдановцев» престали ассоциироваться с деятельностью московского Института переливания крови и лично доктора Богданова, приобрели характер новейшего городского фольклора, вытеснив традиционные истории о вампирах и упырях.

Действительно, представить себе «лорда Варни» или «князя Дракулу», разгуливающих по Москве конца 20-х годов прошлого века, аристократично помахивая тросточками, довольно проблематично. Всякий «сеанс черной магии» в Советской стране предполагал последующее «полное разоблачение», литературы ужасов и мистики практически не существовало. Даже в культовом романе «Мастер и Маргарита» вампиры, соответствующие западноевропейской традиции, мелькнули лишь краешком — в качестве припозднившихся гостей на балу у Воланда.

Опустевшую литературную нишу восполняли байки и «городские легенды».

Слухи о кровавых гекатомбах «богдановцев» будоражили не только довоенную Москву, но и другие российские города, порой выливались в настоящие массовые истерии и многократно становились объектом интереса «уполномоченных органов». Их отголоски слышны даже сегодня — в «городских легендах» о людях, похищенных таинственными сектантами и «проданных на органы», — похищенных традиционно запихивают в «скорую помощь» — или обнаруживаются в сенсационных статьях таблоидов с красочными разоблачениями несуществующих «сектантов-кровопийц».

Но можно ли считать доктора Богданова и сплоченный коллектив его сподвижников специфической разновидностью секты в научном, а не обывательском смысле этого слова? Знаток современных культов и создатель термина «тоталитарная секта» Александр Дворкин предлагает следующее короткое и емкое определение секты:

«…Секта — это закрытая религиозная группа, противопоставляющая себя основной культурообразующей религиозной общине страны или региона…» [102]

Действительно, философская доктрина Богданова являлась оппозиционной по отношению и к доминирующей в Советской России коммунистической идеологии, и по отношению к наиболее распространенному религиозному направлению — православию. Напомним, что неутомимый исследователь предлагал собственное видение Бога (Господь как создатель, обретенный через творчество — «богостроительство») и исчерпывающую философскую доктрину. Группа его последователей была достаточно сплоченной и закрытой. Но чтобы стать полноценной сектой, требуется еще один существенный элемент — разработанный и систематически повторяющийся ритуал (богослужение или культовое действие). В качестве такового можно с некоторым допущением принять тщательно разработанную процедуру «обменных переливаний крови», которым совершенно добровольно подвергло себя большинство последователей «красного еретика» Богданова. Даже его родной сын, впоследствии известный ученый-генетик, охотно участвовал в опытах — ему было успешно произведено полное переливание крови.

Но независимо от того, были ли «богдановцы» сектой нового типа или просто дружным научным коллективом, в 1928 году их ждал тяжелый удар. Очередное, двенадцатое переливание крови оказалось для Александра Александровича последним — у него началась тяжелая трансфузионная реакция, через пятнадцать дней ученый скончался. До последних минут жизни этот самоотверженный человек фиксировал и записывал симптомы болезни, мужество и стойкость доктора Богданова вошли в анналы медицинской науки.

Последняя тайна «красного вампира»

Была ли смерть Богданова случайной?

Бесстрастные факты сообщают, что партнер Богданова по обменному переливанию студент Колдомасов, 21 года от роду, страдал неактивной формой туберкулеза легких и малярией, после переливания тоже испытал легкое недомогание, однако остался жив. Только ли в возрастной разнице и несопоставимом физическом состоянии организмов состояла причина трагедии?

Мог ли «неудобный» ученый стать жертвой предумышленного убийства?

В конце 20-х по Советской стране прокатилась целая волна внезапных и загадочных смертей — словно некая недобрая рука сознательно выкорчевывала из жизни ветеранов партии, героев гражданской войны и просто известных и популярных личностей. Смерть многих из них была больше похожа на незначительно замаскированные убийства. Так скончались легендарные красные командиры Камо, Котовский и Фрунзе; так умер писатель Максим Горький; так ушел из жизни и сам многолетний глава ВЧК — ГПУ Феликс Эдмундович Дзержинский, много способствовавший восстановлению справедливости в отношении Богданова.

Но кто мог быть заинтересован в смерти неудачливого и забытого политика, чьи нынешние научные изыскания интересовали лишь узкий круг медицинских специалистов? Ответ следует искать в революционном прошлом Богданова: когда-то, еще до революции, в пору подпольной партийной работы, он имел самое непосредственное отношение к сбору, транспортировке, хранению и расходованию кассы социал-демократов. Богданов был дружен с организатором легендарных экспроприаций Камо (партийный псевдоним Семена Аршаковича Тер-Петросяна), Максимом Горьким, собиравшим для партии значительные суммы во время заграничных турне, был связан с Семашко, занимавшимся закупками оружия. Богданов был не просто неудобным, конфликтным человеком, волею обстоятельств он был посвящен во многие секреты руководителей высшего партийного эшелона [103].