Тварь 2. Сказки летучего мыша - Виктор Точинов Страница 40

Нынешний вызов стал третьим, организованным Алексом с тех пор, как на дежурство заступила бригада доктора Резника А.Н. (или Резник А.Н., если все же женщина). Тройка – цифра сакральная. Именно она принесла удачу – Алекс издалека разглядел на борту бело-красного микроавтобуса нужный шестизначный номер. Они! Резник и K°!

Место он выбрал с умом – и найти легко по описанию, и густые кусты скроют машину от постороннего взгляда. С другой стороны – глухой забор воинской части. Свидетелей опасаться не стоит – разве что принесет нелегкая каких алкашей, желающих раздавить бутылку вдали от осуждающих взглядов. Но едва ли – обычно в местах, излюбленных подобной публикой, остаются характерные следы их пребывания. А если таки заявятся – это уж их личное несчастье, Алекса алконавты, как живые источники информации, вовсе не интересуют…

Машина нестерпимо медленно подъезжала. Небось глазеют по сторонам, высматривают: кто же их вызвал? Ничего, сейчас убедятся, что вызов не ложный… Ага! Увидели старушку! Расслабьтесь, ребята, все в порядке, приступайте к работе. Лечите. Заодно гляньте – не болтается чего золотого на шее старческой? Ни к чему ведь оно старенькой, правда?

Алекс медленно, стараясь не шуметь ветвями, выдвинулся на ударную позицию. Там его поджидало первое разочарование: доктор Резник оказался-таки мужиком! Обидно… Неприятности в одиночку не ходят – и второе разочарование не замедлило присоединиться к первому.

Белохалатники разместились неудачно – для Алекса, разумеется. Врач и фельдшер хлопотали над бабулькой, пытаясь понять, с чего это она тут разлеглась на травке. А водитель остался за рулем…

И что прикажете делать?

Начать с этих двоих – шофер ударит по газам, и поминай как звали. Начать с него – врач и фельдшер могут рвануть наутек, да еще в разные стороны. А могут и схватиться за свои газовые пукалки, буде таковые и в самом деле имеются…

Ситуация… Алекс скрипел зубами от нетерпения, но делал единственно возможное – выжидал.

Тем временем врачебный консилиум закончился. Надо думать, обнаружили на бабкиной голове след от контакта с кулаком Алекса. Белохалатник открыл чемоданчик, достал ампулу, отломил головку, покапал чем-то на тряпочку… Другой тем временем вскрывал упаковку с одноразовым шприцом.

В слова, которыми обменивались медики, Алекс не вслушивался. Он мысленно воззвал к водителю: да отлипни ж ты от руля, сука позорная! Полюбопытствуй: что там, как там…

Не отлип. Не полюбопытствовал. Насмотрелся небось на старушек, валяющихся где ни попадя.

Ну наконец-то! Эскулапы оторвались от старушенции, один из них махнул шоферу.

– Гена, давай!

Гена лениво вылез из кабины, столь же лениво прошествовал вдоль машины, сунулся в заднюю, широко раскрытую дверь… За носилками? Неважно… Пора!

Алекс выскользнул из кустов стремительной тенью. Хрясь! – обрезок водопроводной трубы обрушился на коленную чашечку доктора Резника. Тюк! – аккуратненько, чтоб не убить, стукнул по фельдшерской черепушке.

Доктор издал хрюкающий стон, согнулся, вцепился в коленку. Фельдшер грохнулся на траву молча. Водитель Гена, бросив носилки, обернулся. И отшатнулся – Алекс целился ему в лоб из пистолета. Трубу он переложил в левую руку.

– Че встал столбом-то? – сказал Алекс глумливо. – Не видишь – поплохело человеку!? Бери за ноги, тащи в машину! Живо, сука!!!

Водитель попался понятливый – нагнулся к обмякшему фельдшеру, взялся за ноги… Алекс, не поворачиваясь спиной к этой парочке, с хрустом врезал трубой по ребрам доктору, помаленьку отходящему от болевого шока.

– И ты лезь, гнида… Говорить будем. Душевно и ласково…

3

Военный совет, как и положено, состоялся в штабе. В том самом, что квартировал в заброшенной, разваливающейся сторожке, стоявшей на краю поля, бывшего некогда капустным.

У стены стоял сколоченный из досок топчан – на нем уселись девчонки и Пещерник. Даня и Борюсик использовали в качестве стульев старые ломаные ящики – причем Борька, начиная говорить, поминутно вскакивал – выпаливал свои реплики, сопровождая яростной жестикуляцией – и плюхался обратно. Ящик жалобно скрипел, но пока держался.

На повестке дня стоял единственный вопрос: что предпринять после успешной разведки на Кошачьем острове.

– Да ясно же всё! – горячился больше всех Борюсик, хотя сам на острове не побывал. – Ясно же, чем там он занимается! Садюга проклятый! Думаете, кошками все закончится?! Как же! Попомните моё слово – до людей доберется! В милицию надо, и думать тут нечего!

– С чем в милицию? – постарался остудить его пыл Даня. – С заявлением о пропаже твоей Кути?

Женька, большая любительница кошек, поддержала Борюсика:

– Так есть же вроде бы закон какой-то… О жестоком обращении с животными…

– Может и есть, – не стал спорить Даня. – Вот только ни разу не слышал, чтобы кого-то за это посадили. Разве что штраф выпишут. И то едва ли. Вы туда ментов привести собрались? На плотиках? Так они и полезут в болото…

– Что же, оставить всё как есть? – снова вскочил на ноги Борька. – Ты-то что предлагаешь?

– Еще раз там побывать. И сжечь все Гномово хозяйство.

– Новое отстроит…

В разговор неожиданно вмешался Пещерник, до той поры молчавший:

– Не отстроит… Он и это-то забросил… Ты, Борь, не видел – все там старое, поржавелое, подгнившее. Наигрался Гном с кошками.

Разговор пошел по кругу – Борюсик, больше напирая на эмоции, чем на логику, требовал разобраться с Гномом по полной программе, но ничего конкретного предложить так и не смог.

Затем Даня подумал, что, пожалуй, знает человека, которому можно рассказать о Кошачьем острове и попросить совета. Но вслух ничего приятелям не сказал. Как ничего не говорил о том, что напомнили ему два найденных на острове пятиугольника – деревянный и вырытая в земле пятиугольная яма. Деревянный и формой, и размерами один к одному совпадал с бронзовой штуковиной, несколько лет пролежавшей у Дани дома. Уменьшенную копию которой носила на шее Аделина, пока не… Но он ничего никому не сказал. Спор продолжался.

…Они спорили о том, что делать с Гномом, и понятия не имели, что именно в это самое время он размышляет: что сделать с ними? Причем место для размышлений он выбрал характерное: графские развалины. Сам не знал, с чего его сюда вдруг потянуло. Захотелось прийти, и пришел.

4

Рассказ Кравцова длился немногим более часа – и то он уложился в такой срок лишь потому, что был писателем. Умел излагать свои мысли сжато, отсекая ненужные подробности.

Седоголовый внимательно выслушал историю, начавшуюся с поступления Кравцова на должность сторожа «Графской Славянки» и завершившуюся сегодняшним происшествием на огороде Шляпниковых. Не задал ни одного вопроса – хотя чувствовалось, что вопросов у него немало…