Змееборец - Арина Веста Страница 4

В ту же ночь в кабинете полковника Варганова.

Вту ночь все было как обычно. Спальные окраины столицы дремали под мерный перестук летнего дождя, а ее сторожевые центры жили своей напряженной, немного нервной жизнью, они обменивались световыми импульсами, звуковыми и радиосигналами, сводками и телефонограммами. В неприметном внутреннем дворике позади знаменитой Лубянки светились бессонные окна и щелкали клавиши компьютеров, как некогда кнопки старинных «Ундервудов», а по карнизу, как усталый пианист, постукивал летний дождь. Однако в ту ночь к этой воистину стукаческой симфонии присоединился живой звук. Он доносился из кабинета на первом этаже, где громко, как кастаньеты, потрескивали золотые челюсти «кавказского старика».

Самсон Давидович Карачуния был, пожалуй, последним из поколения «кремлевских горцев»: этот тип пожилого кряжистого грузинского крестьянина можно было смело отнести к исчезающим экзотическим видам. Это у себя в родном Гори он ничем не выделялся среди завсегдатаев «Чайной имени Сталина», но здесь, в московском муравейнике, его разительное сходство с Вождем народов прямо-таки бросалось в глаза. Дополнив его природным даром перевоплощения, Карачуния легко оттеснил рыночников-самозванцев.

Все исторические двойники состояли на особом учете в ФСБ – работа с ними требовала четкой штабной организации и регулярного смотра сил. Во дворе «конторы» для них было вкопано несколько лавочек. На них в хорошую погоду сиживали колоритные личности российской и даже мировой истории, на служебном сленге их звали «партизанами» из-за экзотического внешнего вида. Среди «партизан» попадались и переодетые «спецы» и «добровольные помощники». Аттестованные по всей форме, «спецы» имели звания и оклады и в силу этого были весьма дисциплинированны и исполнительны, а вот «добровольных помощников» частенько «дергали» для воспитательных бесед. Вольнолюбивые «партизаны» вообще никому не подчинялись, но и они были вынуждены жить по уставу и согласовывать свои разбойничьи набеги с действиями регулярной армии «спецов». Полковник Варганов был им всем и за «отца» и за «воспета», что на тюремно-блатном сленге означает радетеля и покровителя. Отцовское начало было предельно проявлено в характере Варганова, и даже его прозвище «Батя» было скорее уважительным обращением, чем необходимой этикеткой.

Добровольный помощник Самсон Карачуния пользовался особым доверием полковника и даже регулярно получал благодарности и премии. Однако в эту злополучную ночь его репутация оказалась подмоченной и в прямом и в переносном смысле. Полувоенный китель с галунами и суконный картуз с латунной звездочкой вымокли, хоть выжимай, но образ Отца народов настолько прирос к его облику, что даже вымокший и напуганный Самсон Давидович держал себя с нарочитой важностью и не выпускал из рук пустой трубки из вишневого дерева.

Рядом с ним на казенной лавочке горбился призрак помоложе, с обвисшими от дождя усами и в сырой шинелишке с оборванным хлястиком. Его знаменитые зеркально-сияющие сапоги были облеплены ливневой жижей и мокрым тополиным пухом.

– Я принял Россию с сохой, а сдал ее с атомным оружием… – говорил кремлевский горец, подняв прокуренный палец к потолку.

– Вот именно, сдали! – ядовито заметил ряженый Романов. – Чем вы гордитесь? Вы просто были вынуждены выполнить те задачи, которые мне не дали выполнить «февралисты». Если бы мой триумф в Первой мировой не был сорван предательством генералов, Россия стала бы мировым гегемоном раньше Америки! Страна была на подъеме, и на каком подъеме! Демографический взрыв, научный рывок! При мне даже БАМ заложили, в конце концов, и город за полярным кругом с незамерзающим портом… Романов-на-Мурмане!

– Мурманск, что ли? Плавали… Знаем… Я там три года лямку тянул, – проворчал Карачуния.

– И по нефтедобыче мы обогнали США, налоги были самыми низкими в мире, – не унимался монарх. – Монголы и тибетцы мечтали попасть под наше крыло! А вы говорите «тюрьма народов»! Это теперь тюрьма… для одного народа!

– Встать! – грянул резкий начальственный окрик, и в кабинет быстрым шагом вошел полковник Варганов.

Исторические призраки нехотя поднялись, даже находясь на службе во всемогущих и всезнающих структурах, они оставались людьми глубоко штатскими, в свое время откосившими от армии и в силу этого расхлябанными и пугливыми.

– Ну что, дебоширы, опять драку устроили? Где зачинщик?

– Слинял, падла, – тоном пахана ответил Самсон Давидович.

– Сбежал, сукин сын, – подтвердил император Николай.

– А теперь все по порядку! Рассказывай, Николаша, как гуманитарий и бывший педагог! – по-свойски попросил полковник.

Император выпрямил спину и подобрался: точь-в-точь примерный ученик на первой парте, он даже ладони сложил по-школьному – одна поверх другой.

– Я буду краток, – начал он свой привычный «доклад». – Заказ из «Славянского базара» пришел еще вчера: финны гуляют, стриптиз с удавами им уже наскучил, и даже русская водка надоела. На своей вечеринке они желают видеть живую русскую историю и выпить с нею на брудершафт, а Ленина они больше других уважают, даже памятник из Петрозаводска к себе в Финляндию уперли. Короче, нужен Ленин! У Самсона везде есть свои люди, он ведь в арбатской дринч-команде начинал: дайте несколько рублей на постройку кораблей!