Последнее дело Гвенди - Ричард Чизмар Страница 4

Гвенди садится между Банколе и Пателем. Ее летное кресло напоминает футуристический шезлонг. Над каждым сиденьем располагаются три пустых темных экрана, и на секунду Гвенди впадает в панику, потому что не может вспомнить, как их включать. Что-то для этого надо сделать, но что?

Она смотрит вправо и успевает увидеть, как Джафари Банколе вставляет кабель в порт подключения на груди своего скафандра. В голове все проясняется. Соберись, Гвенди. Не раскисай.

Она подсоединяет кабель, и экраны над ее креслом включаются. На одном идет видеотрансляция с космодрома: корабль на стартовой площадке в реальном времени. На втором отражаются показатели жизненно важных функций (кровяное давление чуть повышено, пульс в норме). По третьему ползет снизу вверх непрерывный столбец информации и цифр. Бекки, бортовой компьютер, проводит предстартовую самопроверку систем. Эти данные ничего не значат для Гвенди, но для Кэти Лундгрен они, безусловно, имеют значение, как и для Сэма и Дэйва Грейвса. Но именно Кэти и Айлин Брэддок, директор ЦУП, наблюдают за показаниями приборов с величайшим вниманием, потому что только у них двоих есть полномочия отменить старт, если им что-нибудь не понравится. Гвенди знает, что такое решение будет стоить компании больше семнадцати миллионов долларов.

Пока что все цифры зеленые. Обратный отсчет в верхней части экрана тоже горит зеленым.

– Люк задраен, – объявляет Бекки своим мягким, почти человеческим голосом. – Все системы в порядке. До старта один час сорок восемь минут.

– Проверка внешних условий, – говорит Кэти.

– Погодные условия… – начинает Бекки.

– Отставить, Бекки. – Скафандр мешает Кэти обернуться, но она машет рукой. – Жду доклада от Гвенди.

На один жуткий миг Гвенди теряется, совершенно не представляя, что делать и как отвечать. В голове – необъятная пустота. Но потом она видит, как Адеш Патель указывает пальцем под ее кресло, и все снова встает на свои места. Уже понятно, что из-за стресса ее состояние ухудшается, и Гвенди опять говорит себе: успокойся. Ты должна успокоиться. Мысль о том, что она в прямом смысле слова сидит на мегатоннах легковоспламеняющегося ракетного топлива, пугает ее не так сильно, как непрестанное разрушение нейронных связей, происходящее в серой губке внутри ее черепной коробки.

Она снимает с креплений под креслом айпад, на чехле которого оттиснуто: «ПИТЕРСОН». Включает его, приложив палец к сканеру, и открывает погодное приложение. Переключение по внутреннему корабельному вайфаю происходит само собой, и на диагностическом экране над креслом Гвенди появляется карта погоды, точно такая же, как в телевизионных прогнозах.

– Условия отличные, – говорит Гвенди. – Давление высокое, облачность нулевая, ветра нет. – Она, разумеется, знает, что как только корабль стартует, его сможет сбить с курса разве что ураган. Погода снаружи имеет значение только на взлете и в момент возвращения в атмосферу.

– Что на верхнем пределе? – спрашивает Сэм Дринкуотер. В его голосе явственно слышится улыбка.

– Грозы на высоте семьдесят миль, с небольшой вероятностью метеоритных дождей, – говорит Гвенди, и все смеются. Она выключает планшет, и на экран возвращаются данные диагностики.

Джафари Банколе говорит:

– Если хотите сесть у иллюминатора, сенатор, еще есть время поменяться местами.

На третьем уровне имеется два иллюминатора – опять же, с прицелом на будущий космический туризм. Место у одного из них, разумеется, досталось Гарету Уинстону. Гвенди качает головой.

– Как астроном нашего экипажа вы не должны покидать свой наблюдательный пост. И сколько раз я вас просила называть меня просто Гвенди?

Банколе улыбается.

– Много раз. Просто мне все равно как-то неловко.

– Я понимаю. Но раз уж мы с вами теснимся в самой дорогой в мире консервной банке, может, вы все же сумеете себя пересилить?

– Хорошо. Отныне вы Гвенди. По крайней мере, до стыковки со станцией.

Они ждут. Минуты тянутся и утекают (как утекает мой разум, думает Гвенди и не может отделаться от этой мысли). За сорок минут до старта Бекки сообщает про отстыковку обслуживающей башни. За тридцать пять минут до старта Бекки объявляет:

– Приступаем к заправке баков. Все системы в порядке.

Давным-давно, в незапамятные времена – на самом деле лет десять-двенадцать назад, но в двадцать первом веке все меняется с бешеной скоростью, – заправка ракеты производилась до посадки на борт экипажа, однако с появлением «Спейс-Икс» многое изменилось. В кабине больше нет никаких средств управления полетом, кроме вездесущих сенсорных панелей, и по-настоящему всем рулит Бекки (Гвенди очень надеется, что их Бекстер не окажется женской версией ЭАЛ-9000). Лундгрен и Дринкуотер нужны в основном только «на случай внештатного трындеца», как говорит сама Кэти. По факту самый важный человек на борту – это Дэйв Грейвс. Если у Бекки случится нервный срыв, Дэйв сумеет ее подлечить. Наверное. Будем надеяться.

– Шлемы, – говорит Сэм Дринкуотер и надевает свой. – Всем подтвердить выполнение.

Все отвечают один за другим. В первый миг Гвенди не может вспомнить, где располагаются защелки, потом вспоминает и закрепляет шлем.

– До старта двадцать семь минут, – сообщает Бекки. – Все системы в порядке.

Взглянув на Уинстона, Гвенди не без злорадства отмечает, что его фамильярность богатого дядюшки испарилась. Он смотрит в иллюминатор на синее небо и угол здания ЦУП. На его пухлой щеке, которая видна Гвенди, горит красное пятно, а сам он бледный как мел. Наверное, думает, что затея с полетом была не такая уж и прекрасная.

Словно уловив ее мысли, он оборачивается к ней и поднимает вверх большой палец. Гвенди отвечает тем же.

– Ваш сверхсекретный багаж закреплен надежно? – спрашивает Уинстон.

Гвенди держит чемоданчик под коленом, чтобы тот не уплыл, когда наступит невесомость. Если он улетит, то только вместе с ней, а ее держат в кресле накрепко зафиксированные ремни, как у пилота военного истребителя.