Запретные практики - Ирина Мясникова Страница 4

– Как бы кроссовки ему не загадил! – подумала Панкратьева и припарковала свою машину рядом с Зотовским «мерседесом».

Алик Зотов считал, что у него должно быть всё только самое лучшее. Если квартира, то окнами на Невский проспект, если машина, то непременно «мерседес», а если совместно проживающая женщина, то обязательно директор и не просто директор, а директор красивый с ногами от ушей. Однако при всём при этом Зотов проживал в квартире у Панкратьевой, а не наоборот. Дело в том, что в его большой квартире окнами, действительно выходящей на Невский проспект, совместно проживать оказалось совершенно невозможно. Невский проспект, знаете ли, не спит никогда. А уж, чтобы отмыть стеклопакеты, установленные для утепления и шумоизоляции, Алику приходилось два раза в год нанимать бригаду гастарбайтеров из ближнего зарубежья.

Ох уж эти понаехавшие провинциалы! Коренной питерский житель никогда не будет покупать квартиру окнами на проезжую часть, да еще на главную магистраль города! Настоящий коренной питерский житель живет окнами в тихий двор. А уж если в этом дворе, кроме парковки еще есть и дерево с газоном и кустами, то вот тогда, пожалуй, можно считать, что у человека есть самое лучшее в городе жилье.

Панкратьева не стала отвлекать Зотова от сложного процесса получения Ци из пространства и пошла к подъезду, делая вид, что все это безобразие не имеет к ней никакого отношения. Навстречу из подъезда вышла соседка и поздоровалась с Панкратьевой. В глазах у соседки сквозило очень сильное сочувствие.

«Жалеет меня»! – удовлетворенно подумала Анна Сергеевна.

Вот интересно, когда бывший муж пьяный в подъезде спал, соседи её тоже жалели. Тогда вроде бы всё было понятно, за что и почему жалели. А сейчас? Зотов – мужчина из себя видный, лицо у него интеллигентное, не пьет, не курит, физкультурой занимается, по утрам километры вокруг парка наматывает, не нищеброд какой-нибудь опять же, вон на «мерседесе» ездит, и все равно жалеют! Подумаешь, странненький слегка, но это ж с кем не бывает? Любого ковырни, там такие тараканы полезут.

Панкратьева открыла дверь своей квартиры и прямо из коридора увидела спину сына Федора, который сидел, уткнувшись в компьютер. На экране компьютера разворачивалась нешуточная битва.

– Федь, я пришла! – сообщила ребенку Панкратьева.

– Привет, ма! – пробасил, не отрываясь от компьютера, пятнадцатилетний дитенок. – Есть не хочу, там Алик суп сварил, я ел. Уроки нам не задали, тебе мужик какой-то звонил, я забыл, как зовут. У тебя труба выключена.

Панкратьева спохватилась и полезла в сумку за мобильником. Надо же, как расслабилась. Как выключила перед визитом к колдуну, так и вовсе забыла о существовании телефона.

– Сына! Ты б записывал что ли, кто звонит. Ты никогда не помнишь, а что толку в том, что ты трубку снял. Вдруг что-нибудь важное. Мне ж с утра в командировку лететь!

Панкратьева скинула туфли и босиком прошлепала в детскую комнату. Очень хотелось схватить этого здоровенного детину на ручки и потискать как в детстве. Пришлось, однако, ограничиться поцелуем в белобрысую макушку. А то ненароком начнешь тискать, сразу война компьютерная и будет проиграна.

На кухне противно пахло рыбой, значит Зотов сварил свой любимый суп из сома. Несмотря на жуткую вонищу, суп этот получался у Алика, действительно вкусным, а самое главное являлся невозможно полезным, вот просто полный набор всех необходимых организму элементов. Во всяком случае так Алик объяснил им с Федькой, когда сварил такое в первый раз и с трудом уговорил попробовать. Стараясь особо не принюхиваться, Панкратьева съела тарелочку и стала собираться в командировку.

Командировка предстояла очень тяжелая хоть и заграничная. В свое время Дубов с Панкратьевой по большому блату с помощью здоровенной мохнатой лапы своего третьего московского компаньона заполучили очень выгодный контракт на реконструкцию одной из установок зарубежного нефтеперерабатывающего завода. Завод в целях оптимизации и минимизации транспортных и таможенных издержек был приобретен очень солидной и уважаемой нефтяной компанией, которая первым делом кинулась повышать его производительность. А как скажите без помощи Дубова повысить производительность? Нет, конечно, можно нанять местных специалистов, знающих завод как свои пять пальцев, но, во-первых, местные специалисты всё равно на круг со своими человеко-часами вышли бы дороже, а, во-вторых, у местных не имелось такой замечательной мохнатой лапы как у Дубова и Панкратьевой. И все бы получилось хорошо и красиво, да директор завода, с которым Анна Сергеевна Панкратьева выстроила в своё время душевные и доверительные отношения, вошел в пенсионный возраст и в соответствие со строгими пенсионными правилами компании вынужден был покинуть свой пост. Замену ему нашли и не где-нибудь, а в Уфе. Опять же, где еще куются проверенные кадры для работы на зарубежных заводах? Ну, не в Москве же и не в Питере, ей-богу!

Как только новый директор вошел в курс дела, сразу же насмерть разругался с Дубовым. Так сказать, не сошлись взглядами на способы увеличения производительности. И хотя предложения Дубова были утверждены самым высоким руководством компании, новый директор заявил, что ноги шарлатана и проходимца Дубова больше на заводе не будет, и тут же прекратил дальнейшее финансирование проекта. Шарлатан и проходимец Дубов, тем не менее, силами руководимого им коллектива работу довел до конца и решил направить на завод тяжелую артиллерию в лице Панкратьевой. Так и сказал, мол, Панкратьева – это его тяжёлая артиллерия типа бронепоезда, что как известно стоит на запасном пути. Это он, конечно, загнул, ну или с мальчиком для битья перепутал. Сам не захотел служить макиварой.

Перед Анной Сергеевной стояла нелёгкая задача подписать все необходимые для закрытия работы документы, вышибить деньги, и, по возможности, договориться о контрактах на новую работу. Последнее уже было из области фантастики. То есть в целом предстоящую командировку можно было обозначить как известный фильм «Миссия невыполнима».

И такая невыполнимая миссия требовала абсолютной безукоризненности, поэтому Анна Сергеевна задумчиво перебирала свой гардероб, состоящий в основном из универсальных практически немнущихся темных костюмов. Ну, скажите, какая безукоризненность без правильно подобранной одежды? Панкратьева очень ценила свои костюмчики. Они подчеркивали то, что необходимо подчеркнуть и то, чего у других игроков сурового мужского бизнеса отродясь не бывало, а именно грудь и попу. Нет, пожалуй, с попами у мужчин дела обстоят тоже неплохо. Руководящие господа в большинстве своём походят на сардельки, но кто смотреть-то будет на их попы? Кому они интересны? А вот на попу Анны Сергеевны Панкратьевой в сочетании с тонкой талией и обтянутую чем-то совершенно немнущимся обязательно посмотрят, от мыслей своих про дурацкую производительность отвлекутся и подпишут все в два счета, да еще скажут:

– Заходите к нам еще, мы вам очень рады!

Анне Сергеевне очень шли различные сочетания черного и белого цветов, особенно расцветка «куриная лапка». Хотя как-то в одном дамском журнале она прочитала, что эта «куриная лапка» действует на мужчин как красная тряпка на быка, вызывая жуткое раздражение. Однако с такой реакцией противоположного пола на свою «куриную лапку» Панкратьева никогда не сталкивалась.