Аверуан - Кларк Эштон Смит Страница 4

Среди слухов, бурливших, как кипящая лава, воскресали полузабытые легенды, и буквально за один день рождались новые. Происхождение Натери и его жизнь до того, как он поселился в Вийоне, обросли множеством вымышленных подробностей: говорили, что он был сыном дьявола, подобно Мерлину; его отцом называли Аластора, духа мщения, а матерью – уродливую карлицу-колдунью. От первого он унаследовал злобу и подозрительность, от последней – малый рост и щуплую фигуру.

Он путешествовал по восточным землям, где научился у египтян и сарацинов нечестивому искусству некромантии. Люди испуганно шептались о том, что Натери использовал кости давно умерших людей, заставляя их служить себе. Натери никогда не любили в городе, хотя многие приходили к нему за помощью в разного рода сомнительных делах. Однажды, на третьем году его жизни в Вийоне, его чуть не побили камнями за то, что он, по слухам, занимался некромантией, и метко пущенный булыжник навеки сделал его хромым. Этого увечья, полагали в городе, он так и не простил и на ненависть горожан отвечал еще большей ненавистью.

Кроме порчи и сглаза, в которых его нередко подозревали, он долго считался растлителем юношей. Несмотря на малый рост и хромоту, он обладал гипнотической притягательностью, и среди его учеников, которых он, как говорили, склонил ко греху и пороку, были молодые люди, подававшие большие надежды. В общем, его исчезновение было воспринято горожанами как счастливое избавление.

Однако среди горожан нашелся один человек, не принимавший участия во всеобщем злословии и не прислушивавшийся к сплетням. Это был некий Гаспар дю Норд, который целый год числился среди учеников Натери, но решил покинуть дом своего учителя, узнав, что ожидает его в случае дальнейшего посвящения в колдовское искусство. Из своего ученичества он вынес представление о губительной мощи и темных помыслах некроманта, поэтому предпочитал хранить молчание, узнав об отъезде своего учителя. Кроме того, ему не хотелось воскрешать давние воспоминания. В скромно обставленной мансарде, наедине со своими книгами, он хмуро вглядывался в маленькое зеркальце, некогда принадлежавшее самому Натери.

Не отражение собственного лица заставляло хмуриться Гаспара дю Норда. В глубинах зеркала он увидел странную сцену, участники которой были ему хорошо знакомы, но определить место действия он не мог. К тому же, прежде чем юноша сумел разглядеть подробности, зеркало словно заволокли клубы пара, и он больше ничего не увидел.

«Это, – решил он, – могло значить лишь одно». Натери почувствовал чужой взгляд и пустил в ход защитные чары, сделавшие вещее зеркало бесполезным Именно это, вкупе с мимолетной картинкой колдовских занятий Натери, встревожило Гаспара и вселило ужас в его душу, ужас, который постепенно, но неотступно подчинял себе всё мысли юноши.

Глава 2. Воскрешение мертвых

Натери и его ученики исчезли из города поздней весной 1281 года, в полнолуние. Потом новая луна выросла над цветущими лугами и вновь начала убывать, и люди начали говорить о новых тайнах и других волшебниках.

Затем, в безлунные ночи в начале лета, произошло несколько событий, куда более загадочных и необъяснимых, чем побег злобного карлика.

Однажды могильщики, придя на кладбище, расположенное за городской стеной, обнаружили, что не менее шести свежих могил разрыты, а тела, находившиеся в них, исчезли. После внимательного осмотра стало очевидно, что это сделали не грабители. Гробы выглядели так, как будто какая-то чудовищная сила разбила их изнутри, разрытая земля бугрилась, словно мертвые, воскреснув, сами проложили себе дорогу наверх.

Трупы исчезли бесследно, не удалось обнаружить ни одного очевидца, знавшего что-либо об их судьбе. В те времена казалось очевидным лишь одно объяснение: демоны проникли в могилы и, вселившись в мертвые тела, заставили их подняться.

К смятению всего Аверуана, за первым исчезновением последовало еще много подобных. Казалось, какое-то необоримое заклятие поднимает мертвецов из могил. В течение двух следующих недель кладбища Вийона и окрестных сел потеряли немалую часть своих обитателей. Из мраморных некрополей, из гробов, заколоченных медными гвоздями, из неосвященных рвов, где покоились жертвы чумы, продолжался зловещий исход.

Но, что было еще ужаснее, – непогребенные тела вскакивали с похоронных дрог и, не обращая внимания на перепуганных зрителей, огромными скачками убегали в неведомом направлении.

И каждый раз пропавшие тела принадлежали молодым крепким мужчинам, которые были убиты или стали жертвой несчастного случая, а не изнурительной болезни. Некоторые были преступниками, расплачивавшимися за свои гнусные деяния, другие – солдатами или стражниками, погибшими при исполнении своих обязанностей. Было среди них и множество рыцарей, погибших в поединках, а также жертв разбойничьих шаек, наводнявших в то время Аверуан. Это были монахи, торговцы, дворяне, крестьяне, но ни один из них еще не миновал пору своего расцвета. Старые и немощные, казалось, не привлекали внимания странных демонов.

Самые суеверные сочли происходящее предзнаменованием скорого конца света Смятение стократ усилилось, когда стало ясно, что святая вода и экзорцизм оказались бессильны. Церковь признала свое бессилие, а светские власти не могли ничего сделать, чтобы остановить этот кошмар.

Из-за охватившего всех ужаса никто и не пытался искать пропавшие трупы, лишь запоздалые путники рассказывали о встреченных ими покойниках, шагающих по дорогам Аверуана. Они казались глухими, немыми и полностью лишенными чувств, но неутомимо и неуклонно стремились к какой-то далекой цели.

Все они направлялись на восток, но только когда исчезло уже несколько сотен мертвых, появились первые предположения относительно того, куда они направляются.

Этим местом оказался разрушенный замок Илурни, возвышавшийся на далеком скалистом плато. Илурни, огромная крепость, возведенная когда-то воинственными баронами, имела столь зловещую славу, что даже пастухи и охотники обычно обходили его стороной. Говорили, что призраки его прежних владельцев бродят по разрушенным залам, а его жестокие хозяйки превратились в вампиров. Никто не осмеливался жить поблизости от полуразрушенных серых стен, и ближайшим человеческим жильем в округе был небольшой монастырь, построенный в миле от замка, на противоположном склоне долины.

Монахи братства цистерианцев* [Цистерцианцы – монашеский орден, примыкавший к бенедиктинскому.] почти не общались с окружающим миром, и потому немногие желали войти под суровые своды этого монастыря. Но в то лето, когда начали исчезать мертвецы, сквозь монастырские ворота просочилась странная и пугающая история.

Поздней весной цистерцианцы начали замечать, что на развалинах Илурни происходят странные явления. Монахи разглядели голубые и алые огни, горевшие в оконных проемах или взлетавшие к небу над бойницами. По ночам с развалин доносился страшный шум, словно там стучали молоты о наковальни, лязгали гигантские доспехи, и в монастыре решили, что замок стал местом бесовских игрищ. Зловонный дым расползался оттуда по долине, и даже днем, когда шум в замке смолкал, легкая голубоватая дымка оставалась висеть над стенами. Монахи были уверены, что демоны проникли в замок из-под земли, ибо никто не приближался к руинам по пустынным склонам долины. Будучи убеждены, что рядом поселилась нечисть, они лишь крестились вдвое чаще, чем прежде, и непрерывно бормотали «Отче наш». Больше святые братья ничего не предпринимали, зная, что замок давно оставлен людьми, и почли за лучшее заниматься своими делами, пока нечистая сила не проявляет враждебности.