Ледяная Шарлотта - Алекс Беллос Страница 39

– Что ты делаешь? – спросила она.

– Избавляюсь от кукол. – Я попыталась придать голосу уверенности, которой мне недоставало. – Можешь постоять на страже еще пару минут, пока я заберу остальных из комнаты Ребекки?

Глаза Лилиаз снова сделались огромными, но она просто кивнула и вернулась на лестницу.

Я взяла чемодан, вошла в спальню Ребекки и приблизилась к шкафу с куклами. Мерзкие маленькие твари рядами лежали на полках. Их поджатые губы и мрачные лица, казалось, выражали неодобрение, и я абсолютно точно узнала ту, которая меня укусила, – она лежала в самом низу.

Стоя перед шкафом, я вспомнила, что он заперт. Бросилась к музыкальной шкатулке и вытащила ключ, захлопнув крышку прежде, чем отзвучала пара нот жуткой баллады.

Отперев шкаф, я без церемоний побросала Ледяных Шарлотт в чемодан. Некоторые из них треснули или разбились при падении, но мне было плевать.

– Что это вы там делаете? – крикнула Пайпер. Казалось, она стояла у подножия лестницы.

– Уже идем! – отозвалась Лилиаз.

– Пошевеливайся, – шептала я себе.

Ладони вспотели. Я спешно собирала остатки кукол. Нижнюю полку занимали конечности – отбитые ножки и ручки – и головки. Будь это простые куклы, я бы оставила их на месте, но этим я не доверяла. Ножки могли бегать сами по себе, ручки – держать иголку, а головки – произносить ядовитые речи. Так что я смахнула их в чемодан, а затем схватила музыкальную шкатулку и бросила ее туда же.

– Я же сказала, мы уже идем, – донесся с лестницы голос Лилиаз, и я поняла, что она предупреждала меня: Пайпер была совсем рядом.

Схватив чемодан, я выбежала из комнаты как раз, когда Пайпер почти поднялась на второй этаж. Она подняла голову и посмотрела на нас:

– Я начала думать, что с вами что-то случилось. – Увидев мой чемодан, она добавила: – Куда-то идешь, Софи?

– Я просто подумала: пора начинать собираться, – объяснила я. – Раз уж мои родители приезжают завтра.

– Ах да, – улыбнулась Пайпер, демонстрируя идеально белые зубы. – Тогда у нас мало времени. Какая жалость! Что ж, пойдемте, сэндвичи сами себя не съедят.

– Я только занесу его в комнату, – сказала я, указывая на чемодан.

Я оставила его в комнате, защелкнула замок, сунула ключ в карман и отправилась на ланч. Пайпер разложила сэндвичи на три тарелки – это удивило меня, ведь раньше она всегда оставляла их на большом блюде, чтобы каждый брал, какой захочет.

Когда Лилиаз потянулась к тарелке, Пайпер оттолкнула ее руку и рявкнула:

– Не эту!

Лилиаз испуганно отшатнулась, и Пайпер, улыбнувшись, проговорила уже мягче:

– Я порезала твои треугольничками, как ты любишь. Вот.

Она подала сестре тарелку, затем подняла ту, которую хотела взять Лилиаз, и протянула мне:

– А это тебе, Софи.

Чувствуя тошноту, я взяла блюдо. Почему она хотела, чтобы я ела именно эти сэндвичи? Может, она в них что-то добавила? Так просто было бы смешать мышьяк или еще какой-нибудь яд с тунцом. Учитывая предсмертную записку и сообщения на автоответчике, все бы решили: я о отравилась умышленно. Отныне я решила больше не есть сэндвичи или любую другую пищу, приготовленную Пайпер.

Я села за стол и поинтересовалась:

– Есть какие-нибудь новости о Бретте?

Обычно Пайпер ела аккуратно и понемногу, и я удивилась, когда она буквально запихала в рот сэндвич, проглотила его не жуя и ответила:

– Недавно я звонила его маме. Она сказала, хирурги прооперировали его, пытаясь спасти зрение.

– Получилось? – спросила я, когда она не стала продолжать.

– Нет. – Пайпер схватила еще один сэндвич и пожирала его взглядом. Затем откусила огромный ломоть, манерно вытерла салфеткой уголок рта и добавила: – Они удалили ему оба глаза. Не правда ли, это печально? – Она обвела нас сияющим взглядом.

– Это просто ужасно, – сказала я.

– Он сейчас ноет, конечно, – продолжила кузина. – Его мать дико переживает. Слышала бы ты, как она ревела в трубку. Думала, она никогда не заткнется. Наверняка то, что Камерон сядет в тюрьму, немного ее утешит.

Лилиаз стукнула ладонью по столу.

– Камерон не сядет в тюрьму! – воскликнула она, глядя прямо на Пайпер.

– Ой, Лилиаз, не будь наивной. Его непременно посадят. И очень надолго. Когда он выйдет, ты станешь совсем большой. Если выйдет, конечно. Говорят, в тюрьме бывают несчастные случаи.

– Ты такая врунья, – пробормотала Лилиаз, опустив голову.

– Ты не голодна, Софи? – обратилась ко мне Пайпер, проигнорировав слова сестры. – Ты даже не притронулась к сэндвичам.

– Кажется, у меня нет аппетита, – отодвинула я тарелку.

– Тебе обязательно нужно что-нибудь съесть, – заметила Пайпер. – Ты не ела с ночи на пляже.

– Я не могу. Особенно после того, что ты рассказала о Бретте.

– Ух ты, тот поцелуй, похоже, не прошел для тебя даром.

– Мне было бы жаль любого, кому вырезали глаза! – огрызнулась я. – Даже если мне он не нравится.

– Как скажешь, – с ухмылкой бросила Пайпер. – Если ты не будешь сэндвичи, я отдам их Ракушечке, ладно?

Старая кошка только что вошла в комнату и теперь, мурча, терлась об мои ноги. Когда Пайпер протянула ей сэндвич, Ракушечка охотно к ней похромала.

– Нет, не надо! – вскрикнула я, выбила сэндвич из руки Пайпер и подхватила его прежде, чем он упал на пол. – Там… там могут быть кости. – На секунду я забыла о фобии Лилиаз.

– Кости? – Кузина побелела и отодвинула тарелку.

– Ты права, – согласилась Пайпер, странно на меня посмотрев. – Это может быть опасно.

На один долгий миг наши взгляды встретились.

– Что ж, – сказала наконец Пайпер, – раз мы все внезапно утратили аппетит, нужно убрать со стола.

– Я, пожалуй, пойду к себе и дочитаю книгу, – произнесла я.

– Ладно, – откликнулась Пайпер. – Увидимся позже.

Мы с Лилиаз поднялись наверх. Когда мы остались одни, я сказала:

– Лилиаз, можешь кое-что для меня сделать? Я собираюсь избавиться от Ледяных Шарлотт и хочу, чтобы ты ушла в свою комнату, заперла дверь и оставалась там, пока я не вернусь. Не открывай никому. Даже Пайпер.

Лилиаз медленно кивнула.

– Когда ты вернешься, как я узнаю, что это действительно ты? – спросила она. – Пайпер крадет у людей голоса.

– Ты права. Нам нужен пароль. Придумай что-нибудь.

– Лакрица, – сразу же нашлась она. – Это моя любимая сладость.

– Хорошо. Когда я вернусь, то скажу: лакрица. Ты узнаешь, что это я, и откроешь мне дверь.