Кровавый гимн - Энн Райс Страница 39

Майкл встал, тяжело вздохнул и направился к выходу. Я спросил, не нужно ли его подвезти, но он отказался, пробормотав, что приехал на своей машине.

Не дойдя до двери, он повернулся к Моне. Она встала, но явно боялась обнять его.

– Дядя Майкл, я люблю тебя, – прошептала она.

– О милая моя, – откликнулся он. – Если бы я только мог прожить жизнь заново и вычеркнуть из нее ту единственную ночь.

– Не думай об этом, дядя Майкл, – успокаивала его Мона. – Сколько мне тебе это повторять? Ради всего святого, это я забралась в то окно со двора. Только я во всем виновата – от начала и до конца.

Она его не убедила.

– Я воспользовался тобой, малышка, – прошептал он.

Я был потрясен услышанным.

– Майкл, еще был дядя Джулиен, – возразила Мона. – Это было его заклинание. Он совершил большую ошибку. И потом, сейчас все это уже не имеет значения – как ты не понимаешь?

Я был потрясен еще больше.

Майкл смотрел на Мону, прищурив глаза. Я не мог понять, хочет он затуманить или, наоборот, сфокусировать картинку. Казалось, он сызнова оценивает ее красоту.

– О милая, ты так хороша! – Майкл вздохнул, а потом вернулся, преодолел разделяющее их расстояние и заключил Мону в свои медвежьи объятия. – Дорогая моя девочка.

Меня это пугало.

Они раскачивались из стороны в сторону. Руки Майкла обхватили Мону. Он ничего не заподозрил. Мысли его витали где-то очень далеко. А Мона, этот едва оперившийся птенчик, чувствовала себя самой прекрасной на свете.

Наконец Майкл отстранился от Моны и тихо сказал, что ему пора возвращаться к Роуан. Я еще раз заверил его в том, что мы очень скоро с ним свяжемся.

Майкл долго смотрел на меня, словно впервые увидел, но это было следствием усталости, ибо в действительности он видел во мне только то, что хотел видеть. Он снова поблагодарил меня и добавил:

– Роуан, когда разозлилась, сравнила тебя с Распутиным. Что ж, на мой взгляд, в тебе есть его сила, и это хорошо. Я чувствую в тебе доброту.

– Как, черт возьми, ты можешь это чувствовать? – спросил я.

Задать такой прямой вопрос было невероятно приятно. Этот мужчина в самом деле был самым непостижимым из всех смертных, с которыми мне приходилось сталкиваться. К тому же он был ее мужем, и с момента первого знакомства я считал его идеальным спутником для Роуан.

Майкл подался вперед и взял меня за руку до того, как я успел среагировать. Как он не чувствовал, какая она твердая? Только тонкий слой плоти податлив. Я монстр. А Майкл смотрел мне в глаза, словно старался постичь во мне нечто отличное от господствующих в моей душе смертных грехов.

– Ты добрый, – убежденно сказал Майкл. – Думаешь, я бы позволил тебе обнять мою жену, если бы не чувствовал это? Думаешь, я бы позволил тебе поцеловать ее в щеку? Стал бы я умолять тебя успокоить мою жену, не будучи уверен в твоей доброте? Тут я никогда не ошибаюсь. Я общался с мертвецами. Они приходили ко мне, обступали со всех сторон. Они разговаривали со мной. Мертвые многому меня научили.

Я взял себя в руки и кивнул:

– Мне тоже приходилось встречаться с мертвыми. По-моему, у них каша в головах, мне их трудно понять.

– Возможно, ты к ним слишком требователен, – спокойно заметил Майкл. – Я думаю, мертвые, которые к нам приходят, – искалеченные существа. Они ищут у нас поддержки.

– Да, – согласился я. – Наверняка так оно и есть. И я, без сомнения, не оправдал их надежд. Но я и с ангелами встречался. Они были слишком требовательны ко мне, и я не стал с ними общаться.

Майкл немного изменился в лице: мои слова явно потрясли его.

– Да, ты уже говорил об этом. Ангелы. Мне трудно представить общение с ними.

– Не бери в голову. Я слишком много говорю о своих ранах и поражениях. Если для Роуан можно что-то сделать, обещаю, мы этим займемся.

Майкл кивнул:

– Просто приходите к нам, все втроем приходите.

– В доме только ты и Роуан? – спросил я.

– Там Стирлинг, но…

– Ничего страшного. Он может остаться, – заверил его я. – Мы скоро приедем. Ждите.

Майкл кивнул и вышел из комнаты. Его прощальная улыбка была открытой и доброжелательной.

Я остался стоять на месте, закрыл глаза и с внутренней дрожью слушал, как он спускается по лестнице, идет к дороге.

В комнате воцарилась гнетущая тишина. Я знал, что Квинн стоит у двери, и старался угомонить расшалившееся сердце. Мона тихонько утирала слезы платком.

– Слезоточивая Мона, – сказал я, борясь с собственными подступающими к глазам слезами, и добавил, когда победа осталась за мной: – Как он может так во мне ошибаться?

– Но он не ошибается, – возразил Квинн.

– О нет, ошибается, – убежденно настаивал я. – Временами мне кажется, что теологи все перевернули с ног на голову. Главная проблема не в том, как объяснить существование Зла в этом мире. Главная проблема – как объяснить существование Добра.

– Ты в это не веришь, – сказал Квинн.

– Верю, – ответил я.

Внезапно я впал в транс и представил, как Папа в базилике Святой Девы Гваделупской в Мехико наблюдает за танцующими «коренными жителями» в нарядах из перьев. Интересно, убили бы их испанцы за танцы на освященной земле две, три или четыре сотни лет назад? Ладно, к черту, это неважно. Теперь всех защищает святой Хуан Диего.

Необходимо было встряхнуться и привести мысли в порядок.

Я сел на диван и постарался обдумать все, что увидел и услышал.

– Итак, Майкл – отец твоего ребенка, – как можно мягче констатировал я, обращаясь к Моне.

– Да, – подтвердила она.

Мона села рядом со мной и взяла меня за руку.

– Я слишком многое не могу тебе рассказать. Но тогда Роуан там не было. Она… Она совершила ужасный поступок. Я не могу рассказать о том, что она сделала. Она оставила Майкла. Роуан – тринадцатая ведьма. Я не вправе говорить об этом. Но Роуан оставила Майкла накануне Рождества.

– Продолжай. Ты говорила о Майкле, – велел я.

– Это случилось через неделю после ее ухода. В доме было темно. Я залезла в окно. Предполагалось, что Майкл болен.

Он тосковал по Роуан. Я прокралась в его комнату. Едва прикоснувшись к нему, я сразу поняла, что он здоров.

Квинн подсел к нам на диван. Я понял, что он слышал наш разговор с Майклом. Его не волновало то, что рассказывала мне Мона. Настоящим потрясением для него стало то, что отец ребенка, о котором он так мало знал, – Майкл. Но он хранил молчание.

– Тогда дядя Джулиен наслал на нас двоих заклятие, – продолжала Мона. – Он свел нас. Он пытался помочь Майклу пережить разлуку с Роуан. Хотел доказать ему, что он на самом деле не болен. Но и я хотела этого. Я действительно хотела. Тогда я была блудливой сучкой. В компьютере я вела список всех кузенов, которых соблазнила. Я и кузена Рэндалла соблазнила, а ему, кажется, тогда было восемьдесят. Он из-за этого чуть не застрелился. Мне ведь стукнуло всего тринадцать. Это все было в высшей степени омерзительно. Я призналась тетушке Беа в том, что соблазнила дядю Рэндалла, и попросила ее достать мне лекарства… О, это все ерунда. А сейчас с ним полный порядок. Представляешь. Мне нравится думать, что благодаря мне он до девяноста дотянет.