Особняк - Ольга Панова Страница 39

Краем глаза она следила за его реакцией. Павел был возмущен. Насколько ей было известно, он слуг за людей не считал. Значит, это и было слабым местом, по которому она намерена была его бить. Не без тетушки, конечно.

– Милый Павел, – запела она соловьиным голосом.

– Так вы считаете, что слуги должны отвечать за свои провинности со всей строгостью? Но ведь Бог говорит о равноправии людей. Не так ли?

Бедный Павел посмотрел на улыбчивую Елену и перевел взгляд на сердитую баронессу. Ее взгляд был отнюдь не добрым. Тем не менее, он продолжил:

– На мой взгляд, все люди делятся на две группы. Первая – это те, кто обладает голубой кровью и достойны жить в мире роскоши. Вторые – с самого рождения обречены служить тем первым. Таково их великое счастье, иначе никак.

Елена откинулась на подушки. Зачем напрягаться и спорить, если за тебя это сделает тетушка?

– Молодой человек, я с вами категорически не согласна, – баронесса бросила веер на стол. – Удивляюсь, откуда в вас это заложено? Ваша матушка является моей хорошей подругой, и ничего подобного от нее мне не приходилось слышать. Объяснитесь!

Павел был смущен. Он не ожидал такого поворота событий. Уже несколько раз подумал о том, зачем он затеял весь этот разговор. Ведь все так прекрасно начиналось.

Он быстро вынул из кармана сюртука золотые часы и демонстративно поднял брови:

– Который час? Вы только посмотрите! Как непростительно опаздываю. Баронесса и прекрасная Елена, прошу прощения, я должен бежать.

– Так быстро? – девушка равнодушно хлебнула чаю.

– Да, к великому сожалению.

– Неслыханно, вы только что пришли-с, молодой человек! И так быстро нас покидаете…

Баронесса снова схватилась за свой веер и стала нервно им обмахиваться. Павел Иванович это заметил и поспешил ретироваться. Стремительно поднялся с кресла и, зацепив ногой столик, пролил чай.

Это неловкое движение вывело баронессу из себя. Она прикрыла глаза и отвернулась. Это было выше ее сил.

– Всего хорошего, Павел Иванович, дворецкий вас проводит, – план Елены сработал, и она была счастлива. – Тетушка, не расстраивайтесь, все не так уж и плохо.

– Не понимаю, какая муха его укусила!

Едва Павел вышел за дверь, баронесса позвала слугу, чтобы тот привел столик в порядок. Старушка была огорчена и не знала, что сказать, поэтому Елена взяла инициативу на себя:

– Не расстраивайтесь, тетушка, Павел допустил некоторую бестактность, но это не страшно. Возможно, завтра он будет более внимателен.

– Ты шутишь? – баронесса нахмурила брови. – Этот молодой человек меня жестоко разочаровал своими атеистическими взглядами. Я не желаю его более видеть. Да простит меня его мать, но Павел тебе не пара. Такая красавица как ты заслуживает большего. На той неделе в доме статского советника Скворцова состоится бал. Мы приглашены. Разумеется, там будут все интеллигентные молодые люди. Не сомневаюсь, ты выберешь достойного.

Елена уткнулась носом в чашку чая. Ей не хотелось идти на бал и куда бы то ни было. Никто из молодых мужчин ее не интересовал. Кроме одного, того самого, что сорвал ее поцелуй поздней ночью в стенах мрачного особняка. Однако он уже месяц как покинул Екатеринбург. Ни весточки, ни записки. Она совсем ничего не знала о том, где он и вернется ли назад в этот город.

Елена поставила пустую чашку на стол. Пока баронесса наблюдала за действиями слуги, убирающего со стола, девушка беззвучно направилась к двери.

– Ты куда?

– В сад. Хочу подышать свежим воздухом. Хочу побыть одна.

Тетушка кивнула. Должно быть, и ей нужна была тишина, чтобы оправиться от визита Павла Ивановича.

На улице был чудесный солнечный день. Деревья распустились густой зеленью. Ароматный синий клематис обвил все стены сада. Огромные цветки гроздями свисали вниз.

Елена пересекла сад и вошла в беседку. Здесь среди мягких подушек, свернувшись калачиком, спал серый кот. Девушка облокотилась спиной о колонну и прикрыла глаза.

Андрей уехал, и она осталась одна. Нужно было научиться жить дальше и позабыть об этом человеке навсегда. Но сколько она ни старалась, ей никак не удавалось сконцентрировать свое внимание на других мужчинах.

Хотя к ней каждый день привозили корзины цветов от поклонников, она равнодушно читала глупые записки и отправляла цветы баронессе. Уж кто-кто, а она радовалась за двоих, расставляя корзины в гостиной.

Елена знала точно, что граф Андрей не догадался о том, что произошло той роковой ночью. По ее просьбе дворецкий и кухарка сказали ему, что внезапно от камина выстрелила крупная искра, от которой загорелись шторы и ковер. Никто так и не признался ему в том, что же на самом деле произошло той ночью в особняке.

Елена сорвала синий цветок и вдохнула его тонкий аромат. Над головой пролетела белая бабочка.

Идиллию нарушил обеспокоенный голос баронессы:

– Елена, ты где? К тебе гость.

– Я не желаю никого видеть. Скажи, что я уехала в магазин «Успенская». Вернусь вечером.

Серый кот открыл глаза и лениво посмотрел на Елену. Она погладила его по густой шерсти, и он снова прикрыл глаза.

– Кому я снова могла понадобиться? Придется придумывать новый способ, как избавиться от неугодного кавалера.

У дома послышался легкий шорох, затем глухие шаги по каменной дорожке. Кто-то шел к беседке.

Елену вдруг охватило раздражение. Такое чувство, что тебя настойчиво преследуют. Будь она маленькой девочкой, спряталась бы под столом, прикрывшись подушками.

Но раз бежать было некуда, она вальяжно откинулась на подушки и, закинув нога на ногу, застыла в ожидании.

Шаги настойчиво приближались. По звуку она поняла, что это был мужчина. Сквозь ветки кустарников, она вдруг различила его фигуру и лицо. К ней собственной персоной приближался граф Андрей Соболевский.

Мужчина не улыбался. Сегодня он выглядел просто потрясающе. Черный сюртук из дорогого сукна подчеркивал широкие плечи. Ослепительная белизна рубашки красиво контрастировала с его бронзовым загаром.

Они смотрели друг на друга. Она с легким недоумением, он с видимой решительностью. Граф вошел в беседку и застыл напротив Елены.

– Добрый день, баронесса.

Она молчала. Правила приличия подсказывали ей, что она должна была поприветствовать его, протянув руку для поцелуя. Затем спросить о здравии родителей и прочих родственников. Но она не могла. Внутри нарастала волна протеста и негодования.

Не зная, что на нее в этот момент нашло, она вдруг съязвила:

– Ты здесь. Глазам своим не верю. Пропал на месяц, ни слуху, ни духу от тебя, и вот заявляешься, словно ничего не произошло. Я жду объяснений, граф.