Дракула бессмертен - Йен Холт Страница 37

Услышав, как хлопнула дверь, Квинси обернулся и увидел мать — та стояла на пороге, больше всего напоминая промокшую крысу. На минуту она застыла без движения, потрясенная видом разгромленной комнаты.

— Квинси, как ты? У тебя все хорошо?

— Да, нормально. — Квинси старался быть вежливым, но не сумел утаить своей ярости.

— Я повсюду тебя искала. — Ее взгляд вернулся к беспорядку, который он устроил. — Господи, да что здесь такое…

Подобно усердному адвокату, вознамерившемуся узнать подоплеку дела до мельчайших подробностей, Квинси безжалостно разоблачил все фамильные секреты Харкеров. Он разбил кувалдой отцовский сейф, вскрыл каждый запертый комод, обшарил каждый выдвижной ящичек. В итоге у него на руках оказались стопки писем, личных журналов, дневников Мины, газетных вырезок. Все это юноша тщательно разложил в хронологическом порядке. Перед ним как на ладони лежали события в жизни отца и матери, предшествующие его рождению.

Квинси поднял с пола новенький белый конверт и показал его матери. Та сразу узнала надпись.

Письма Мины Харкер ее сыну Квинси Харкеру, эсквайру (вскрыть в случае внезапной или неестественной смерти Вильгельмины Харкер)

На лице Мины облегчение мешалось с безысходностью. Квинси швырнул письмо матери, и многочисленные страницы разлетелись вихрем бумажных снежинок.

— Даже в предсмертном послании стыд заставляет тебя скрывать от сына твою истинную сущность. Ты думала, я дурак. Думала — и была права, — что неестественную моложавость можно замаскировать, если делать перед чужими людьми вид, будто мы брат и сестра, превратить все в невинную шутку.

Мина взмолилась:

— Все, что тебе нужно знать, ты найдешь в этом письме. Все, что мы с Джонатаном должны были сказать тебе много лет назад, но побоялись.

— Ложь и ничего кроме лжи! — Квинси был взбешен. — Как ты познакомилась с Брэмом Стокером?

— С кем?

Ее недоумение казалось совершенно искренним. Еще вчера он поверил бы обожаемой матери на слово. Один день — и столь многое изменилось.

— Поначалу я думал, что это совпадение, но теперь…

Квинси бросил матери книгу в ярко-желтой обложке и впился взглядом в ее лицо.

— «Дракула»… Брэма Стокера, — ахнула Мина и принялась дрожащими пальцами перелистывать страницы, затем подняла на сына испуганные глаза. — Откуда у тебя это?

Ее мастерству позавидовала бы любая актриса. Всю свою жизнь он любил ее. Доверял ей. Заступался за нее перед отцом. Но сейчас Квинси понял, что совсем не знал свою мать.

— Не надо изображать невинность. Под этой обложкой кроется истина, которую ты выкинула из письма — разгадка великой тайны, которая погубила нашу семью.

— Клянусь тебе, я вижу книгу в первый раз.

— Ну разумеется, ты будешь стоять на своем. Стокер поведал миру правду, которую ты предпочла не излагать в письме. Он пишет, что у тебя была «связь» с этим монстром, Дракулой. Боюсь, автор выразился чересчур тактично.

— Что ты себе позволяешь!

Его мать казалась такой юной… подобное лицо могло бы быть у оскорбленной в лучших чувствах девушки-подростка. Квинси подумал о мальчишках, которых много лет назад колотил, защищая ее честь. Вдруг ему стало невыносимо стыдно. Он вырвал роман у матери из рук.

— Эта кровожадная тварь, Дракула, навеки разлучила тебя с отцом. И попробуй сказать, что я лгу.

— Да ты просто ничего не знаешь!

— Ты вступила с Дракулой в сговор против отца. Пила его кровь! — закричал Квинси. Затем он начал цитировать по памяти: — Глава двадцать первая… На кровати у окна лежал Джонатан Харкер…

— Довольно! — По лицу Мины текли слезы.

Еще совсем недавно Квинси ужаснуло бы, что мать плачет по его вине. Однако сейчас…

Все эти годы он считал, что в трагедии их семьи виновато пьянство отца. Теперь Квинси открылась правда. Взяться за бутылку отца заставило предательство матери. Это она навлекла погибель на их дом, разрушила их жизнь.

— В этом романе ничего не выдумано. Вечной молодостью ты обязана только демону, Дракуле.

— Я подозревала, что ты меня не поймешь. Я бы в твоем возрасте тоже не смогла, — всхлипнула Мина. — Зло не бывает черное и белое, есть лишь оттенки серого.

Квинси опять потряс книгой.

— Нет-нет, я все понимаю. Теперь мне все ясно. Вот почему отец пытался держать меня в узде — чтобы я не узнал, какова на самом деле женщина, стоящая сейчас передо мной.

— Отец не хотел тебя отпускать, потому что так ему легче было беречь тебя.

Вот что подразумевал отец, говоря о его «безопасности»: речь шла не о финансовом благополучии, а о сохранности жизни Квинси. Вот почему отец вмешался, когда тронулась с мертвой точки его театральная карьера. Только чтобы защитить сына.

Квинси швырнул книгу на стол, схватил копию «Ле Темп», которую оставлял там сушиться, и сунул матери в лицо. Пусть увидит мужчину, посаженного на кол в центре площади Пикадилли.

— Цепеш… Колосажатель. Похоже, это не меня нужно было оберегать, а папу… от твоего бывшего любовника!

Мина набрала в грудь воздуха.

— Я любила твоего отца так же сильно, как и тебя.

Любила. Квинси в душе усмехнулся. В поступках Мины никакой любви не чувствовалось.

— Всю мою жизнь ты позволяла мне несправедливо поносить отца. Сколько гадостей я ему наговорил! Сколько кошмарной лжи, в которую ты заставила меня поверить. Больше я на твои уловки не поведусь. И простить тебя не смогу. Не поверю ни единому твоему слову. Но можешь быть спокойна, я не рохля вроде Гамлета. Мой отец будет отмщен. Да поможет тебе Бог!

С этими словами Квинси вылетел в переднюю, на ходу подхватывая пальто.

Мина закричала ему вслед:

— Нет! Квинси, не надо! Презирай свою мать, если считаешь нужным, но наша семья уже достаточно принесла жертв! Если любишь меня, забудь о прошлом, каким бы ужасным оно ни было! Не вороши того, что давно сгинуло, иначе закончишь еще хуже, чем твой отец!

Квинси захлопнул за собой дверь и даже не оглянулся.

Мина не знала, выдержит ли сердце новую боль. Видеть на лице сына отвращение и гнев было выше ее сил. Так вот что чувствовал Джонатан, когда сын злился на него… Все ее преступление состояло в том, что она пыталась спасти сына, — и теперь она сама подтолкнула его навстречу угрозе.

Мина сжала в руках золотое распятие, висевшее на шее. Неужели темный князь узнал тайну, которую я скрывала от него все эти годы? Неужели он так зол на меня, что задумал отомстить… мне и тем, кого я люблю?