Час ведьмовства - Энн Райс Страница 37

– Отец, они всегда знали о нем. Его может увидетьлюбой, когда я позволяю ему делаться сильным. Кто угодно. Но для этого я должназаставить его прийти. Для других людей увидеть его не является смертным грехом,потому что это моя вина. Моя! Его бы никто не видел, если бы я этого недопускала. Но, святой отец, я только… только не пойму, как это дьявол можетбыть так добр ко мне и как он может так горько плакать, когда ему грустно. Я непонимаю, почему он так хочет просто быть рядом со мной…

Голос Дейрдре сменился приглушенными рыданиями.

– Не плачь, Дейрдре! – твердо произнес священник.

Но это же немыслимо! Как может вполне современная, разумнаяженщина в модном костюме внушать ребенку такие суеверия? Тогда что же говоритьо других? Воззрения сестры Бриджет-Мэри кажутся им сродни идеям самого Фрейда.Священник попытался разглядеть Дейрдре сквозь решетку. Похоже, она вытираласлезы кулаком.

И вдруг голосок девочки зазвенел снова, и от ее торопливыхслов у отца Мэттингли все сжалось внутри.

– Тетя Карл утверждает, что даже думать о нем или о егоимени – это уже смертный грех. Если произнести его имя, он тут же появляется.Когда тетя Карл говорит мне все это, он стоит рядом и заявляет, что она лжет.Святой отец, я знаю, что это ужасно, но она действительно иногда лжет. Я обэтом и без него знаю. Но хуже всего, когда он сердится и начинает ее пугать. Атетя Карл ругается и грозится сделать со мной что-нибудь нехорошее, если он неоставит меня в покое!

Голосок Дейрдре снова дрогнул. Она едва слышно плакала.Какой же маленькой казалась она священнику, какой беззащитной!

– Но все время, даже когда я одна и даже когда стою намессе с другими девочками, я знаю, что он рядом. Я его ощущаю. Я слышу, как онплачет и заставляет плакать меня.

– Дитя мое, а сейчас хорошенько подумай, прежде чемответить. Твоя тетя Карл действительно говорила, что она видит это существо?

– Да, святой отец.

«Как она измучена! – размышлял священник. –Неужели я ей не верю? А ведь именно о доверии она умоляла меня все это время».

– Дорогая моя, я пытаюсь понять. Я хочу понять, но тыдолжна мне помочь. Ты уверена, что твоя тетя Карл говорила, будто видит того человекасобственными глазами?

– Отец, она видела его, когда я была совсем маленькой иеще не знала, что могу заставлять его приходить. Она видела его в тот день,когда умерла моя мама. Он качал мою колыбель. А когда моя бабушка Стелла быладевочкой, он стоял у нее за спиной во время обеда. Я расскажу вам страшнуютайну. В нашем доме есть одна фотография. На ней моя мама. Так вот, на томснимке есть и он. Он стоит за маминой спиной. Я знаю об этой фотографии, хотявзрослые старательно прятали ее от меня. Это он разыскал и дал мне снимок. Оноткрыл комод, даже не прикоснувшись к ручке ящика, и вложил фото мне в руку. Онделает такие вещи, когда бывает сильным, а это случается, когда я провожу с ниммного времени и весь день думаю о нем. Тогда все знают, что он находится вдоме. Тетя Нэнси встречает тетю Карл у порога и шепчет, что «тот человек» опятьу нас, отчего тетя Карл буквально выходит из себя. Это все моя вина, святойотец! Мне страшно, что я не могу его остановить. И все в доме бывают оченьрасстроенными!

Рыдания Дейрдре стали громче. Они отдавались эхом отдеревянных стен кабинки. Наверное, они были слышны и снаружи.

Что он должен сказать этой малышке? Внутри у отца Мэттингливсе кипело. Что за безумие могло охватить этих женщин? Неужели ни у кого из нихне осталось хоть крупицы здравого смысла, чтобы позвать психиатра и помочьдевочке?

– Дорогая, выслушай меня. Я прошу твоего разрешенияпоговорить об этих событиях за пределами исповедальни, поговорить с твоей тетейКарл. Ты мне позволишь это?

– Нет, святой отец. Нельзя!

– Дитя мое, я не стану что-либо делать без твоегоразрешения. Но, поверь, мне просто необходимо побеседовать с твоей тетей Карлобо всем этом. Вместе с ней мы сумеем прогнать это существо.

– Отец, она никогда не простит мне, что я рассказала обэтом. Никогда. Рассказывать об этом – смертный грех. И тетя Нэнси никогда мнене простит. Даже тетя Милли разозлится. Отец, нельзя рассказывать – тетя Карлне должна знать, что я открыла вам эту тайну.

У девочки начиналась истерика.

– Дитя мое, я могу снять с твоей души этот смертныйгрех, – попытался объяснить ей священник. – Я могу дать тебеотпущение грехов. С этого момента твоя душа чиста как снег. Верь мне, Дейрдре.Дай мне возможность поговорить с твоей тетей.

Какое-то время в ответ слышался только плач. Потом онуслышал, как повернулась ручка маленькой деревянной двери, но еще прежде, чемдо его ушей донесся этот звук, священник понял, что потерял бедную девочку.Дейрдре почти бежала по проходу, прочь от него, и вскоре эхо ее быстрых шаговзатихло вдали.

Зачем он сказал не те слова, зачем сделал неверныезаключения? Теперь уже ничего нельзя сделать, ибо священник был связан тайнойисповеди. И эту тайну поведала ему несчастная девочка, которая была еще слишкоммала, чтобы совершить смертный грех или получить истинное облегчение оттаинства исповеди.

Отец Мэттингли никогда не забудет, как он, беспомощный,сидел и слушал ее шаги, отдававшиеся эхом у церковных дверей. Теснота и духотаисповедальни давили на него. Боже милостивый, что теперь делать?

Но его мучения только начинались…

В течение нескольких недель мысли о том доме и егообитательницах не отпускали священника ни на минуту…

Однако отец Мэттингли не мог ни действовать на основанииуслышанного, ни повторить произнесенные Дейрдре слова. Тайна исповеди связывалаего и в том и в другом.

Он не осмеливался даже расспрашивать сестру Бриджет-Мэри,однако, когда они случайно встретились на игровой площадке, та по собственнойинициативе поведала ему достаточно много. Слушая ее рассказ, священник отчего-точувствовал себя виноватым, но заставить себя уйти не мог.