Комната ужасов - 2 - Майкл Грей Страница 37

«Должен быть еще крючок!»

Стена, что гордо демонстрировала его произведения искусства, была голой. Висел только атлантический тарпон и гарпуны по бокам. Гарпун и есть крючок!

Джон отцепил деревянный держатель тарпона, тот упал на пол. Сил держать его уже не было. Из паха вновь пошла кровь. Джон с трудом пододвинул стул к стене и влез на него, руки и ноги парня тряслись. Сидящий в пятке осколок стекла разорвал ткань обивки. Джон стал спиной к стене, вытянул руки и направил к себе крючья гарпунов, укрепленных на стальных древках. Парень втянул свой пустой живот: он не ел уже несколько дней. Ребра выступали на узкой грудной клетке. С аккуратностью педанта Джон наживил заточенные острия с зубцами по бокам диафрагмы, двумя дюймами ниже того места, где плавающие ребра соединяются с грудинной костью, потом выпихнул из-под себя стул. Он опустился всего на четыре дюйма, гарпуны задержали его: два острия вонзились в тело. Собственный вес насаживал Джона постепенно, пока ребра не сели на закругления гарпунов. Послышался мягкий протяжный треск: грудная клетка начала раздвигаться.

Близняшки допили остатки коки и поделили рыбу из консервной банки.

– Поешь-ка, – командовала Пандора. – Мне тоже еще не хочется есть, но нам надо набраться сил. Когда все было съедено, Пандора сложила тарелки в раковину.

– Если ты готова, то.

Сестра кивнула. Они вернулись к своим стульям. Персефона и Пандора нагнулись друг к другу так, что голова каждой уютно поместилась на мягком плече другой.

Локти покоились на коленях. Обе вслепую нащупали на нежных выпуклостях соски, сжали их. Молодые зубы начали жевать. Крепкие ногти больших пальцев расковыривали розовое мясо.

Том лежал на кровати в халате. Он лежал очень тихо. Том ждал кашля. Он лежал тихо и вертел в кармане маленькую пластиковую трубочку.

В соседней комнате, комнате его мамы, скрипнули пружины кровати. По утрам всегда одно и то же: мама просыпается, кашляет, ковыляет в ванную.

Вот он, кашель! Один короткий громкий лай. Мама всегда отрицала, что это «кашель курильщика». Но Том лучше знает.

Он проскользнул из спальни в ванную, как раз когда открылась мамина дверь.

– Подожди секунду, мам, – бросил сын через плечо. – Поторопись. Мне нужны глаза.

Без «глаз» она слепа как крот. «Глаза» лежали на полочке. Маленькая белая двойная пластиковая коробочка: два скрепленных круглых футлярчика с выпуклыми буквами «П» и «Л». Хорошо придумано. Она читала их как азбуку Брайля. Том отвернул оба «века». Крохотные линзочки плавали в крохотных «бассейнах» с какой-то жидкостью, готовые Дать маме зрение. Парень вытащил тюбик из кармана, снял красную крышечку и выдавил. Маленькую капельку на каждую линзу, затем закрыл футлярчики, завернул крышку, сунул «бешеный клей» обратно в карман и спустил воду в унитазе.

– Заходи, мам. Прости!

В своей комнате Том взвесил в руке подаренную дядей Рексом бейсбольную биту «Бэйб Рут». «Подлинная антика, береги ее». Он ждал. Мама за все заплатит. Заплатит за шикарные «Истории из Склепа» – комиксы, которые она отправила в мусоропровод. Заплатит за выполненное им задание, которое он с гордо поднятой головой принес домой, а она даже не нашла времени взглянуть. Да сколько всего еще! От Тома теперь требуется только сидеть и ждать, когда начнется крик. Тогда она будет беспомощна и тогда настанет время бейсбольной биты.

– Томми! Помоги! Мои глаза!

Гэри сделал себе сандвич. Два здоровенных ломтя хлеба, майонез, кетчуп, горчица и семнадцать иголок.

Зародыш все еще был голоден. Чудовище баюкало его мыслями о покое и обещаниями. Какая же будет для Него радость, когда сформируется наконец кожная мембрана, которая отделит ребеночка от мамы.