Шарлотта Маркхэм и Дом-Сумеречье - Майкл Боккачино Страница 36

— Хорошо, Генри.

— Шарлотта.

Мы глядели друг на друга — безмятежно, молча, чувствуя себя как дома в обществе друг друга. Но тут на одеяло плюхнулись мальчишки, мокрые, как собаки.

— А поесть тут дают?

— А что я вам говорила про полотенца? А ну, немедленно вытритесь! — возмутилась я.

— Но я же мокрый как рыба! — Джеймс втянул щеки между зубов и выпятил губы. — Пффии?

Я схватила ближайшее ко мне полотенце и решительно пустила его в дело, крепко зажав головы мальчиков под мышками. Генри потрясенно наблюдал за нашей борьбой.

— Ну вот! Сойдет на первый случай. — Я выпустила своих пленников и отвернулась разлить чай из закупоренной фляги. За спиной у меня раздался хохот — и ожидаемые два всплеска. Я оглянулась на Генри. — Вы никак не могли их удержать?

— А мне хотелось еще раз полюбоваться, как вы их вытрете. Впечатляющее было зрелище! — Он озорно улыбнулся и побежал к кромке воды, на ходу выкликая: — Ленч! Ленч подан!

Когда мистеру Дэрроу наконец удалось заставить сыновей вылезти из воды, он собственноручно растер их полотенцем (я помогать отказалась!) и повел их обратно, не сводя с меня глаз. Я остро чувствовала, как сердце трепещет и бьется в груди, и радовалась, что Генри оказался за пределами досягаемости, — а то я, чего доброго, разыграла бы наяву сцену из его сна и выставила бы себя дурочкой на глазах у детей.

Что за облегчение — снова погреться на солнышке после стольких часов, проведенных в Сумеречье! Аккуратно расправив вокруг себя юбку, я сидела на одеяле, всей грудью вдыхая мягкий озерный воздух. Генри снял шляпу и опустился рядом, блаженно вздохнул, улыбнулся краем рта — измученное, страдальческое выражение в кои-то веки исчезло с его лица.

— Как насчет покататься по озеру? — обронил он, не открывая глаз.

— Что за чудесная мысль! Вы тогда займитесь лодкой, а я разниму детей.

Выбравшись из воды, мальчишки затеяли драку, и растащить их оказалось непростым делом. Пол уже успел с силой ткнуть брата кулаком в плечо и в бедро, и тот жаждал возмездия. Я пригрозила утопить обоих как никчемных котят, и они, поверив мне на слово, притихли и мирно устроились в разных концах лодки. Генри оттолкнулся от берега, и мы заскользили по воде.

Вокруг озера высились холмы и тут и там росли купы деревьев. Вдалеке виднелась колокольня церкви Святого Михаила, над трубами деревенских домиков поднимался дым и стелился по ветру, разливая в воздухе аромат свежевыпеченных пирожков и жареных орехов. Лодка лениво покачивалась, подхваченная неспешным течением.

— Ну, расскажите, мальчики, что вы узнали от Шарлотты?

— Что если мы не выучим уроков, она с нас шкуру спустит, освежует, точно индийских тигров! — взахлеб принялся рассказывать Джеймс, в восторге от сравнения с грозным хищником.

Генри широко улыбнулся и, не удержавшись, расхохотался во все горло.

— С детьми необходима твердость, мистер Дэрроу.

— О, безусловно! — Он ненадолго умолк, пытаясь отдышаться. — Я и не подозревал, мальчики, что обрушил на вас такой катаклизм! То-то довольна была бы ваша мама!

— Пап, так она в самом деле очень довольна! — воскликнул Джеймс прежде, чем Пол или я успели остановить его.

Пол вскочил на ноги и накинулся на брата. Лодка опасно накренилась и перевернулась совсем. Падая в воду, я инстинктивно схватила Генри за руку; мы с громким плеском плюхнулись в холодное озеро, подняв фонтан брызг. До берега было все еще недалеко; но я на всякий случай подтащила к себе Джеймса и зашлепала по дну, выбираясь на сушу, ни дать ни взять крыса-утопленница. Одежда неприятно липла к телу, с каждым хлюпающим шагом из карманов выливалась вода. Все вчетвером мы рухнули на траву. Генри достал было носовой платок, убедился, что и он мокр насквозь, и отбросил его в сторону.

— Пол, да что, ради всего святого, на тебя нашло?

Мальчик, явно занервничав, покосился сперва на меня, потом на отца.

— Боюсь, это моя вина, мистер Дэрроу. В последнее время Джеймс частенько привирает, — Джеймс открыл было рот, чтобы оправдаться, но я сурово воззрилась на него, недвусмысленно веля умолкнуть, и малыш прикусил язык, — и я пытаюсь отучить его от этой дурной привычки. Пол просто переусердствовал, помогая мне.

— Понятно. Ну что ж, тогда, думаю, нам стоит вернуться в дом и переодеться, пока никто из нас не подхватил простуду. — Мистер Дэрроу протянул мне руку, помогая подняться с земли, но, встав на ноги, я ее уже не выпустила.

Мною владела пренеприятная смесь эйфории и ужаса. Не стану отрицать, что мне лестно было идти под руку с Генри Дэрроу. Позабыть своего покойного мужа я никогда не смогу, однако благодаря Генри мне стало легче смиряться с утратой Джонатана. Рядом с моим работодателем моя неизменная боль преображалась в нечто иное. Он дарил мне надежду на возможность нового счастья.

С другой стороны, в ушах моих все звучало эхо разговора с мистером Уотли. Что я за негодяйка, если смею проявлять интерес к мужчине, чья жена умерла никак не больше года назад — если слово «умерла» к ней вообще применимо. Я никогда не считала себя ни интриганкой, ни соблазнительницей, но сравнение напрашивалось само собою. Брак с мистером Дэрроу сулит мне, мягко говоря, немалые выгоды. А опереться я могу лишь на сильную руку, что сейчас продета сквозь мою; и я держалась за нее крепче, чем, возможно, следовало бы. И гадала про себя, а заметили ли это мальчики, что молча плелись следом за нами.

Когда мы вернулись в Эвертон, обнаружилось, что в кухне меня дожидается Лайонел Ларкен — изо всех сил стараясь ненароком не угодить между поварихой и судомойкой. Миссис Малбус, сжимая в руке нож для фруктов, грозно тыкала им в сторону Дженни и бормотала что-то себе под нос насчет царапины на сотейнике. Вид у гостя был осунувшийся и усталый. Я обсохла, переоделась, и мы расположились в гостиной потолковать по душам.

— С Сюзанной неладно.

— Что стряслось? Неужто на нее снова напали? — От моего лица отхлынула кровь.

— Да, точно. Не совсем понимаю как. Не уверен, что она и впрямь спала. Позапрошлой ночью я пробудился и вижу — у нее сна ни в одном глазу, расхаживает по дому туда-сюда. В окно выглядывает, и взгляд такой странный. Спрашиваю, что такое, — не говорит. Я кое-как убедил ее вернуться в спальню, так она все тени в комнате перещупала, проверяла, не прячется ли кто среди них.

Но это еще не самое худшее. Вчера вечером заходила миссис Уиллоби. Рассказывает, днем в мастерской на мою жену что-то такое нашло. Хозяйка опять оставила ее одну после полудня, ушла отнести готовые заказы, а вернулась — в мастерской царил разгром. Сюзанна говорит, ей в куче лоскутных обрезков крыса, что ли, померещилась. Она подошла посмотреть, что там такое, да и выгнать ее за порог, но никакой крысы не обнаружила. Вместо того — повторяю ее же словами — куски ткани принялись сами собою стягиваться вокруг ее горла, душить ее, затыкать нос и рот, обматывать запястья, чтобы она сопротивляться не могла. Сюзанне удалось высвободить одну руку и поднести к горлу горячий утюг. Что бы с нею ни происходило, все тут же прекратилось, а она на всякий случай сожгла обрезки тканей за домом. Господи, Шарлотта, вы бы видели, на что похожа ее шея! Доктор Барберри уверяет, за неделю-другую все пройдет, но я за бедняжку страшно беспокоюсь.