Кошки-мышки - Наталья Тимошенко Страница 36

— А с этим что?

Кузьма снова посмотрел на поверженного противника, скривился.

— Утром Спиридонычу скажем, сожжет. С отрубленной головой, поди, не встанет уже.

Ничего больше не говоря, он развернулся и направился к забору. Саша поторопился за ним, старясь запомнить ориентиры того места, где именно они оставили Серегина. Позволить сторожу его сжечь он никак не может, Лера и Лосев его потом самого сожгут, поэтому нужно будет улучить момент и либо позвонить, либо хотя бы написать Леше смс.

Как и говорил Спиридоныч, бездомные облюбовали заброшенное здание неподалеку от кладбища. Здание издалека выглядело совершенно темным, черной горой возвышалось на фоне зимнего неба, и невозможно было догадаться, что внутри кто-то есть. Кузьма нырнул в черный провал первым, поманил за собой Сашу.

Сначала шли в полной темноте, Саша даже руки перед собой выставил, чтобы нечаянно не натолкнуться на что-нибудь. Кузьма, похоже, дорогу знал хорошо, потому что шел достаточно быстро. И наконец за одним из поворотов они увидели слабый огонек внутри. По мере приближения становилось понятно, что огонек — это настоящий костер в одном из помещений. Помещение оказалось с узким окном, выходившим, очевидно, на другую сторону от кладбища, поэтому с улицы свет и не был виден.

Возле костра сидели четверо: трое мужчин и одна женщина. Определить их возраст едва ли было возможно, поэтому Саша и не старался. Он вообще остановился в дверном проеме, ожидая, когда Кузьма представит его, слишком уж неприветливо смотрели на него бездомные.

— Это Шурик, — бросил Кузьма, проходя внутрь, стаскивая с себя куртку и садясь к костру. Саша тоже сел бы, очень уж замерз, а разорванная одежда грела плохо. — На него Потапыч напал, еле отбил.

В глазах бездомных появился сначала испуг, потом уважение к Кузьме, а затем и сочувствие к Саше. Женщина тяжело поднялась, подошла ближе, осмотрела его порванную одежду.

— Сымай, — велела она, — я зашью.

Раздеваться Саше не хотелось. В кармане куртки остался телефон, и переложить его в другое место сейчас не представлялось возможным. Женщина, однако, поняла заминку по-своему. Вернулась к огню, выудила из большой сумки толстый вязаный свитер и протянула Саше.

— Надень пока, не то замерзнешь. Меня Светой звать, я раньше швеей работала, зашью так, что и не видно будет. Сымай, сымай!

Пришлось отдавать ей одежду и облачаться в толстый свитер, который оказался велик ему на два размера. Кузьма тем временем рассказал товарищам о произошедшем на кладбище. Товарищи, которых звали Слепой, хотя он показался Саше вполне себе зрячим, Лева и Слава, слушали молча, только отблески страха в их глазах давали понять, что они действительно боялись своего почившего друга.

— Ты его точно… того? — уточнил Слава, когда Кузьма замолчал.

— Точно, — успокоил тот, снова затягиваясь сигаретой. — Не встанет больше. Со Спиридонычем с утра сожжем его, так точно упокоится.

Вскоре выяснилось, что Серегин прибился к компании не так давно, около полугода назад, в самом начале лета. Он, как и Саша, пришел издалека, обосновался на кладбище. Компания сначала отнеслась к новичку враждебно, борьба за ресурсы среди бездомных нешуточная, голуби на помойке нервно курят в сторонке. Но Серегин оказался парнем добрым, готовым делиться всем найденным. Неразговорчивый только, о себе ничего не рассказывал, ну да характеры у людей разные. Конфликтовать перестали, хоть к себе в компанию и не брали. Все изменил случай.

В августе, когда в средних широтах уже начинает холодать, а в их местности только укорачивающийся день предвещает осень и еще вполне можно легко одеваться и ходить босиком, Слепой неудачно наступил на гвоздь. Гвоздь прошил стопу насквозь, вылез между большим и указательным пальцем. Слепой выпил полбутылки водки, прежде чем разрешил вытащить его. Оставшейся водкой Света щедро полила рану под отборную матерщину захмелевшего товарища, но это не помогло. Рана начала гноиться, нога распухла, и Слепому с каждым днем становилось хуже. Через неделю начался озноб. Ночью он уже решил, что помирает. Его колотило так, что одеяло подпрыгивало на груди, волосы были мокрыми от пота, тот крупными каплями лился по лицу, застилая глаза. Слепой громко молился и плакал, товарищи стояли рядом, не зная, что делать. Шепотом высказывали мысли позвонить в скорую помощь, уже даже Славу, как самого молодого, снарядили, но тут в коридоре послышались шаги.

Серегин вошел в комнату, молча осмотрел компанию, остановил взгляд на умирающем Слепом. По-прежнему ничего не говоря, подошел к кровати, положил больному на лоб раскрытую ладонь. Сколько он так простоял, никто не знал. Время будто остановилось. Казалось, прошла вечность, но рассвет все никак не наступал. Слепой затих, закрыл глаза, перестал дрожать и молиться. Товарищи уже подумали, что он отошел в мир иной, но тут Серегин вдруг встрепенулся, будто очнулся ото сна, откинул в сторону одеяло, присел возле раненой ноги.

— Воды горячей принесите, — это были его первые слова.

Света тут же бросилась к старому пузатому чайнику, вскипятила на костре воду, принесла Потапычу, как они его звали. Тот долго мыл ногу Слепому, потом попросил нож. Нож прокалил над пламенем, ковырялся в ране до самого рассвета. Затем собственноручно выстирал в горячей воде тряпку, замотал стопу.

С той ночи Слепой резко пошел на поправку. Потапыч ежедневно делал ему перевязки, и через пару недель больной забыл о том, что он больной.

— Даже не хромаю теперь! — хвалился бездомный.

Так новенького приняли в компанию. После этого еще несколько раз он лечил товарищей.

— Вот просто руку прикладывал — и все проходило, — делилась Света. — Я в ноябре ангину схватила, горло будто кошки драли. Пять минут руку подержал — и все, как новенькая!

— Это что же, он целителем был? — недоверчиво уточнил Саша, боясь поверить в собственную удачу. Значит, Серегин тоже был экстрасенсом! Они на верном пути: маньяк убивает людей с даром.

— Прекрасным целителем, — кивнул молчавший все время рассказа Кузьма. — Он о себе не откровенничал шибко, но по обрывкам можно было понять, что жил раньше где-то на севере, с шаманами водился, вот там дар то ли получил, то ли развил, да потом его за что-то прогнали.

— Говорят, все эти дары от Лукавого, — шепотом произнесла женщина, все еще орудуя иголкой. Света в помещении было немного, поэтому работала она медленно, сидя у самого костра. — Вот поэтому после смерти он и не упокоился, пошел ходить, сердце свое искать.

— А кто его убил? — сделал испуганный вид Саша.

— Дьявол и убил, — плюнула Света. — Сердце, вишь, вырезал, а он все равно ходит.

— Ну да больше не будет, — уверенно заявил Кузьма. — Я ему голову снес, а это даже от упырей помогает. С утра сожжем до конца, пепел развеем, не встанет.

Света наконец закончила шить, отдала Саше его одежду, и тот торопливо нащупал в кармане куртки телефон. Нужно выбрать момент и сообщить о предполагаемой порче улик Лосеву. А то эти точно и сожгут, и развеют.