Проклятие Гиблого хутора - Лана Синявская Страница 35

Мне совсем не было его жаль, но смерти ему я не желала, и потому всматривалась в неподвижное восковое лицо, надеясь уловить признаки жизни. Где-то я читала, что после смерти кровь перестает течь, значит, в этом теле еще теплилась жизнь. Лишь бы он не истек кровью!

Я зашарила по карманам в поисках мобильника, и вдруг застыла, пораженная мыслью, словно произнесенной у меня в голове чьим-то ехидным голосом: «Это ты чуть не убила его»!

– Неправда! – возразила я вслух.

«Правда, правда! Ты представила, как он вылетит через лобовое стекло и вот уже его голова расколота, как гнилая тыква»! – не унимался мой невидимый собеседник.

– У меня не было выбора, – продолжала я нелепый диалог, от которого за версту несло шизофренией. – Он убил бы меня или отдал бы на потеху своим друганам.

Голос не успел ответить. Парень застонал. Пора было сматываться.

Трясущимися пальцами я отстегнула ремень и толкнула дверь со своей стороны. Она даже не дрогнула! Только этого не хватало. Я навалилась всем телом – фигушки! Дверь стояла как банковский сейф.

Ладно, тушкой или чучелом, а уходить надо, – вспомнился известный анекдот. И я полезла в окно.

Впервые моя худоба оказалась полезной: я благополучно вывалилась наружу, стараясь не смотреть на то, что осталось от новенькой иномарки.

Со стороны дороги послышался шум подъезжающего автомобиля. Мелькнули фары. Я испуганно нырнула в кусты, ожидая новых неприятностей, однако на сегодня мой лимит, видимо, был исчерпан. Как только человек подошел ближе, я с облегчением узнала Романа, а потом, присмотревшись, разглядела и его машину – внушительный «джип».

Раненый громко застонал, не оставив мне времени на размышления. Стон плавно перешел в длинную матерную тираду. Вопрос о свежем трупе был временно снят, если, конечно, я не собиралась предоставить себя на вакантное место, а, судя по нецензурным высказываниям в мой адрес, у меня были на это все шансы.

«Живучий, паразит», – бормотала я, резво и по возможности бесшумно покидая свое убежище с противоположной от разбитой машины стороны. Вывалившись из густых зарослей орешника, я угодила прямо в объятия Романа, который, как мне показалось, ничуть не удивился нашей встрече, только спросил, таща меня за собой к «джипу»:

– Во что ты опять вляпалась?

– Потом, все потом, – отмахнулась я, без приглашения заныривая на переднее сиденье и захлопывая за собой дверь. Теперь из машины меня можно было выкурить только после долговременной осады.

Терпения Романа хватило метров на пятьсот. Въехав в овраг, он заглушил мотор, достал с заднего сиденья две банки пепси, сунул одну мне и снова спросил:

– Что стряслось?

– Долго рассказывать, – снова попыталась я увильнуть.

– Ничего. Я медленно пью, – усмехнулся парень, давая понять, что с места не двинется.

Я нервно оглянулась. Мы отъехали не так уж далеко и я в любую секунду ожидала погони. Разумеется, машина Глеба еще не скоро сможет передвигаться самостоятельно, но у него могло хватить сообразительности вызвать на подмогу дружков. «Эх, нужно было выкинуть его телефон», – подумала я с сожалением.

Роман ждал.

Времени на то, чтобы сочинить что-нибудь правдоподобное у меня не было, пришлось рассказать правду.

Первым делом Роман вызвал эвакуатор для моей машинки. Затем – несмотря на мой бурный протест – скорую для похитителя. Я от помощи врачей отказалась наотрез, так как им пришлось бы объяснять, каким образом произошла эта нелепая авария. И что я могла сказать? Мне и самой-то не верилось, что я причастна к случившемуся. Неожиданно прорезавшиеся способности пугали.

– А как ты здесь оказался так вовремя? – с подозрением спросила я в попытке свалить с больной головы на здоровую, когда мы снова тронулись в путь.

– Дела были в городе. Сказала бы, что тоже туда собралась – я бы тебя подбросил.

– Я и сама могу.

Роман смерил меня скептическим взглядом, и я устыдилась.

– Как думаешь, до завтра ты оклемаешься? – поинтересовался он, имея в виду нашу запланированную вылазку на Остров.

– Я в порядке.

– Хорошо, – кивнул он, думая о чем-то своем. Меня это задело: его как будто совсем не волновала моя разбитая в кровь голова и почти состоявшаяся попытка похищения. В отместку я сказала, многозначительно поглядев на заднее сиденье, где лежал внушительного вида рюкзак:

– Смотрю, тебе не терпится добраться до сокровищ.

Вопреки ожиданиям, Роман не стал оправдываться и, кажется, даже не обиделся. Вместо этого он заметил с сожалением:

– Жаль, что ты не сохранила кольцо навки.

– Кого-кого? – удивленно вскинула я брови.

– Навки. Слово «навь» обозначает «душа умершего». Иногда так называли русалок.

– А я рада, что от него отделалась, – скривилась я, содрогнувшись от воспоминания с водной девой.

– Зря ты так думаешь. Навка не хотела тебе зла.

– Ага, тебя бы на мое место! Да она меня чуть не утопила.

– «Чуть» не считается. Хотела бы – утопила.

– Если она такая добрая, то зачем колечко отобрала? – сварливо поинтересовалась я.

– Ладно, объясню, – вздохнул Роман, не отводя глаз от дороги. – Навки не всегда творят только зло. Иногда могут и одарить. Не всегда по своей воле. Заставить навку помочь или даже исполнить желание, можно, отобрав у нее личную вещь. Что ты и сделала.

– И чем это она меня одарила? – искренне удивилась я.

– А твои способности, которые только что спасли тебе если не жизнь, то уж честь-то точно?

– Ой! Так это она?

– Думаю – да. Поначалу я решил, что твои видения от стресса, но после сегодняшнего можно не сомневаться – это подарок навки.

– А зачем она… для чего? Я ведь не просила!

Роман пожал широкими плечами, взглянул на меня и слегка улыбнулся:

– Навке, как и любой мертвой душе, известно будущее. Она решила, что в этом будущем твой новый дар тебе пригодится. Помнишь, что было выгравировано на кольце?

– Листочки какие-то.

– Это клевер – мощнейший оберег. Его изображения в древности помещали всюду: на одежде, зеркалах, стенах жилищ…

Я тут же вспомнила рисунок на запотевшем стекле – три кружочка и стрелочка – чем-то похоже на листок клевера. Выходит, навка действительно хотела меня защитить? На Романа я взглянула с уважением. Он почувствовал мой взгляд и повернул голову, наши глаза встретились. Меня обдало жаром. От смущения я быстро заговорила, глотая слова:

– Ты так много знаешь о всякой нечисти, то есть, я хотела сказать, – о потусторонних силах.

– Эта навка – нечто особенное, – признался Роман.