Вампир Лестат - Энн Райс Страница 34

Прошли, казалось, годы, а я все продолжал лежать на полу,глядя, как догорает огонь, оставляя после себя обуглившиеся головешки.

В комнате стало прохладнее. В открытое окно задувал холодныйветер. Я не переставая плакал, и собственные всхлипывания отдавались у меня вушах, пока наконец я не почувствовал, что не в силах больше выносить их. Меняне утешало и сознание того, что в таком состоянии все, в том числе и мое горе,несомненно казалось преувеличенным.

Время от времени я принимался молиться. Я молил о прощении,хотя не мог с уверенностью сказать, за что я просил простить меня. Я обращалсяк Пресвятой Богородице и ко всем святым, снова и снова произнося все известныемне молитвы, пока речь моя не превратилась в бессвязное бормотание.

Когда я протирал глаза, кровавые слезы оставляли следы намоих руках.

Потом я лежал, распластавшись на полу, бормоча уже немолитвы, а какие-то невразумительные мольбы и просьбы, которые мы обычнообращаем ко всем, кого считаем достаточно могущественными, какие бы имена онини носили.

– Не бросай меня здесь одного. Не покидай меня. Я наполяне ведьм. Это колдовская поляна. Не позволяй мне пасть еще ниже, чем ясделал это прошлой ночью. Не допусти, чтобы это произошло… Лестат, очнись.

Вновь и вновь я слышал слова Магнуса: «…чтобы найти ад, еслион есть… если Князь Тьмы все же существует…»

Наконец я с трудом поднялся на четвереньки. Головакружилась, и в ней чувствовалась какая-то легкость, словно я вдруг лишилсяразума. Взглянув на огонь, я увидел, что он еще не до конца потух и при желаниия могу разжечь его снова, чтобы самому броситься в ревущее пламя.

Но едва лишь я заставил себя вообразить муки, которые мнепредстоит испытать, как намерение мгновенно улетучилось.

В конце концов, почему я должен делать это? В чем япровинился, чтобы заслужить участь ведьм? У меня не было никакого желания дажена миг оказаться в аду. И я совсем не собирался отправиться туда лишь затем,чтобы плюнуть в лицо Князю Тьмы, кем бы он ни был!

Напротив, если я проклят, пусть этот сукин сын сам придет замной. И пусть объяснит мне, за что обречен я на страдания и муки. Мне и в самомделе очень хотелось бы это знать.

А что касается забвения… Что ж, с этим еще можно подождать.По крайней мере, все это надо тщательно обдумать…

Меня охватывало непонятное спокойствие. На душе было мрачно,во мне росло ожесточение, и все мое существо словно попало во власть темныхчар.

Я перестал быть человеком.

В то время как я, скорчившись на полу, обдумывал своеположение, во мне скапливались и росли неимоверные силы. Постепенно я пересталвсхлипывать как ребенок. Я принялся изучать самого себя и заметил белизну кожи,остроту маленьких клыков и блеск в темноте как будто отполированных длинных ногтей.

Мое тело утратило всякое ощущение боли. Мне было приятночувствовать исходившее от дымящихся углей тепло, словно оно укрывало иокутывало меня.

Время шло и в то же время остановилось.

Мне доставляло удовольствие каждое движение воздуха. А когдая услышал, как в освещенном мягким светом городе приглушенный хор колоколовпробил очередной час, звуки эти не значили для меня ход времени, как длясмертных. Они прозвучали волшебной музыкой. Я неподвижно лежал и, приоткрыврот, следил за пролетающими по небу облаками.

Неожиданно я почувствовал в груди новую, незнакомую преждеболь, ощущение чего-то живого, горячего.

Это ощущение переместилось по сосудам сначала к голове, гдестало особенно острым, а потом, казалось, сконцентрировалось в области желудка.Я прищурился и склонил голову набок. И понял, что эта боль меня не пугает – япросто чувствовал ее и прислушивался к ней.

Вскоре я понял причину боли. Из моего тела небольшимипорциями выходили отходы организма. Я оказался не в силах сдержать рвоту. В тоже время грязные пятна на одежде ничуть не вызывали во мне отвращения.

Не вызывали отвращения и крысы, вылезшие из своих нор ибесшумно приближающиеся на мягких лапках к вонючей лужице.

Эти существа не могут причинить мне вред, даже если станутползать по мне, стремясь добраться до оставшейся на одежде рвоты.

По правде говоря, в мире тьмы ничто не могло вызвать во мнеотвращение, будь то даже жирные и скользкие могильные черви.

Я уже не принадлежал тому миру, обитателей которого волнуюттакого рода вещи. Мысль о том, что и сам я теперь являюсь частью того, чтовызывает суеверный страх у смертных, заставила меня улыбнуться. Я испыталневыразимое удовольствие и засмеялся.

И все же печаль не покинула меня совсем. Она была вызванатем, что оставалось пока на уровне фантазии, но эта фантазия в скором временидолжна была превратиться в реальность.

Я мертв! Я вампир! И ради того, чтобы я продолжал жить,кто-то должен будет умирать. Никогда, никогда больше не увижу я Никола, неувижу свою мать, никого из тех людей, кого знал и любил, никогда не встречусьни с кем из своих родных. Я буду пить кровь. Буду жить вечно. Именно так все ибудет. Но все это лишь начало. И перед тем как родиться для такой жизни, яиспытал восторг и наслаждение.

Я поднялся на ноги. Чувствуя необыкновенную легкость икакое-то странное оцепенение и одновременно сознавая свою силу и могущество, яподошел к пепелищу и стал бродить среди обуглившихся останков дерева.

Никаких костей я не обнаружил. Демон словно испарился.

Собрав обеими руками прах, я подошел к окну и пустил его поветру. Когда потоки воздуха подхватили невидимые частички, я прошепталпоследнее «прости» Магнусу, размышляя при этом, может ли он все еще меняслышать.

Наконец на полу остались лишь обугленные головешки и сажа,которую я тоже собрал руками и выбросил в темноту за окном.

Теперь пришло время осмотреть внутренние покои.