Испорченная реальность - Джон Урбанчик Страница 34
Испорченная реальность - Джон Урбанчик читать онлайн бесплатно
— Они давали тебе наркотик.
— Травили.
— Давали наркотик, — настаивает она.
— И раскрасили меня.
— Ты посерел. Так бывает.
— Это неестественно.
Она понижает голос, шепчет:
— Ничто из этого неестественно.
— Зачем ты помогаешь им? Почему остаешься?
— А разве у меня был выбор?
Это серьезный вопрос. Наверняка она искала ответ, но тщетно.
— Почему ты здесь?
— С тобой? — уточняет она.
Я киваю.
— Кто-то должен заботиться о больных, — говорит она. — С тех пор как реальность сдвинулась, я лечу.
— Ты не сделала ничего, просто носила мне хлеб и воду.
Она улыбается:
— Ты не болен.
Черт. Она знает. Конечно, знает. Я не способен никого обмануть. Все это время я притворялся напрасно. Ничего не выгадал. Как сказал мне их лидер, бежать нет смысла. Идти некуда.
Так что я снова говорю ей, как будто это что-то изменит:
— Я должен вернуться.
— Ты не можешь.
— У меня есть жизнь.
— У тебя была жизнь.
— Я могу ее возвратить.
Она наклоняется, чтобы слов не услышали, как будто ее шепот недостаточно тих. Странно, но голос звучит реальней, мягче, как у девушки, которой она когда-то была. Теперь уже нет, но она хранит память о юности, утраченную всеми в этой безумной серой пещере.
— Они убьют тебя.
— Не мы? — спрашиваю я.
Она медлит:
— Они.
Я меняю тему:
— Что они от меня хотят?
— Когда выздоровеешь, присоединишься к патрулям. Тебя обучат методам защиты.
— То есть очищения.
— Это не все. Ты мало знаешь.
— Да, — соглашаюсь я. — Но многое видел.
— Разве это так плохо — жить с нами? — Она отводит глаза и добавляет: — Со мной?
Я молчу.
Дайю берет меня за руки.
— Там ты ничего не найдешь. Ничего и никого. Твоя жизнь исчезла. Ты исчез. Теперь ты тень, как и я. Мы с тобой пара теней в сером море.
— Почему? Почему ты беспокоишься за меня?
Я верю ей. Она не играет.
— Я тоже повидала многое. И не желаю видеть, что они сделают с тобой.
VII
Время перестает скакать. Движется медленно. Большую часть дня я лежу, жду тишины снаружи. Но там всегда шумно. Барабаны стучат и умолкают лишь иногда, порой кажется, что они прямо за дверью. Призраки, простите, «тени» им нравится больше, так что я думаю, это будет более политкорректно, гребаные призраки шаркают, шипят, шелестят, даже когда молчат. Несколько голосов, что я слышу, не громче шепота. Они не могут иначе или просто притворяются?
Дайю приходит и уходит, никогда не задерживается надолго, почти не разговаривает. Возвращается, пряча что-то за спиной. Нож мне в спину или мое личное оружие? Кекс? Билет на космический корабль, который вернет меня в мой мир?
— Прошло три дня, — говорит она. Значит, сейчас понедельник. А кажется, что я здесь гораздо дольше.
— Как часто сдвигается реальность? — спрашиваю я.
— По-разному. Между сдвигами может пройти час, день или месяц. Предсказать нельзя.
— Сколько прошло с последнего?
Она качает головой:
— Ты знаешь.
— Как давно ты потеряла свою реальность?
— Слишком много вопросов.
— Что у тебя за спиной?
Она улыбается. Краснеет под серостью. Показывает мне маску. Фарфоровую, золотистую, а не белую, с черными и красными линиями вокруг глаз, алыми губами и двумя китайскими иероглифами, которые я не могу прочитать, на щеке. Она надевает ее, закрепляет на затылке. Маска большая, скрывает все лицо. Прямые пепельные волосы к ней не подходят. Они должны быть черными. Когда она говорит, голос доносится со всех сторон:
— Это мое лицо.
Я протягиваю руку, провожу пальцем по фарфору. Он твердый холодный, не ломкий, как серая краска, что высохла у нас на коже но, все равно хрупкий.
— Красивое.
— Даже тени иногда носят свои лица, — говорит она. — Мы чтим традиции предков.
— Тени — не наши предки.
— Нет. — Маска прячет выражение ее лица. — Но они были до нас.
— Что с тобой произошло? Какой была твоя настоящая жизнь?
Она качает головой.
— Ты не поймешь.
— Уже понял.
— Все было по-другому.
— Ты не рассказывала мне. Как давно это случилось?
— Мне было четырнадцать. Прошло уже двадцать лет.
Мне плохо. Желудок завязывается узлом, голова болит. Я снова протягиваю руку, касаюсь маски, но не могу дотянуться до лица под ней, только до ложбинки за ухом. Она перехватывает мою ладонь, прижимает ее к фарфоровой щеке.
— Мне очень жаль.
Глаза в отверстиях маски закрыты. Это не притворство. Она так же реальна, как все, кого я знал. Как Карен и Тимми. Реальна, как я — прошлый и настоящий. Каждой клеточкой тела я хочу ей помочь, вернуть то, что она потеряла, или, по крайней мере, доказать, что свет не сошелся на призраках вокруг. Они высосали ее досуха.
Мы одновременно отшатываемся друг от друга. Я не могу, у меня есть Карен, все, чего я хочу, — возвратиться к ней. Дайю не может по тому, что она еще не в отчаянье, сильней, чем кажется, хотя и печальна.
— Прости, — говорит она.
Я качаю головой:
— Не извиняйся.
Она неловко встает, повторяет:
— Прости, — и уходит. Как всегда быстро. Мне хочется плакать. Если не из-за себя, то из-за нее. Из-за всего свихнувшегося, обреченного мира. Плакать обо всех потерянных, забытых и брошенных, о людях, ставших призраками, отбросами и преступниками, из-за того, что они видели и испытали, об их прежних жизнях и реальности, в которую нас зашвырнуло.
Я хочу заплакать больше, чем когда-нибудь, хочу вернуть себе былое. Сажусь в кровати, полный сил. Не встаю потому, что возвращается их лидер, самопровозглашенная тень, крепкий мужчина, которого я не хочу сердить. Слишком поздно притворяться, что я не собирался вставать.
— Вы, мистер Николс, — говорит он, — вцепились в надежду мертвой хваткой. Я знаю, что вы потеряли. Мы все мечтали об этом. Но вы брошены. Забыты. Одиноки.
— Я не один, — возражаю я. — И не забыт.
Его серые брови приподнимаются — сильнейшее изумление на таком лице.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments