Избранник Небес - Алек Кадеш Страница 33

/1226.05.29/14:30/

Толедо

60-летний кардинал Ферроли сидел за письменным столом спиной к высокому арочному окну. Натертая воском и отполированная до блеска спинка кресла была специально обтянута в изголовье красным бархатом, который сливался с облачением кардинала.

Склонив голову с редкими седыми волосами, он что-то старательно выписывал из древнего, сильно пожелтевшего от времени пергаментного свитка, внимательно сверяя его текст с Библией, которая лежала слева перед ним на деревянной подставке, инкрустированной серебряными пластинами.

Оторвав глаза от древней рукописи, он указал гостю на массивное кресло по левую руку от себя, установленное возле письменного стола специально так, чтобы солнечный свет, льющийся из окна, хорошо освещал посетителя.

— Мир вам, Абулафия. Пусть Господь продлит ваши дни, — с искренней доброжелательностью поприветствовал гостя кардинал.

— Давненько мы не виделись. Если я не ошибаюсь, то уже больше двух месяцев, — усаживаясь в кресло, ответил на приветствие ребе.

— Не желаете ли отведать нашего монастырского меду?

— Благодарю вас, Ваше Высокопреосвященство. Я помню, какой у него превосходный вкус. Монахи не разбавляют его, как торговцы на рынке, но я вчера объявил пост и постараюсь его выдержать достойно, без лукавства, — ответил 73-летний раввин.

Кардинал Ферроли с большим уважением относился к Абулафии, понимая, что среди богословов можно было буквально по пальцам пересчитать тех, кто хоть приблизительно мог бы сравниться с ним по глубине знаний ветхозаветных Писаний и мудрому их истолкованию. Еще в молодости Абулафия всегда старался быть крайне осторожным в своих высказываниях. Осознавая тот факт, что еврейская община проживает в стране ревностных католиков под постоянной угрозой изгнания, он всегда умел мягко уйти от спора на рискованную тему о божественной сущности Иисуса Христа, вызывая тем самым уважение к себе со стороны духовенства.

Ферроли немного подался вперед и, пристально вглядевшись в старческое, но еще далеко не увядшее лицо раввина, слегка улыбнулся и сказал:

— Пост — это ключ к невидимому миру, и даже известный учитель сарацинов имам Джолляби рекомендовал почаще применять его, как средство, делающее молитву сильной и убедительной.

Подчеркивая значимость своей мысли, он поднял указательный палец с золотым перстнем, на котором красовался крупный рубин, и добавил:

— Наши христианские святые отцы и апостолы пребывали в состоянии длительного поста практически всю свою жизнь. Они знали, что только отрешившись от всех мирских искушений, можно снискать милость Божью и вознестись в небесную Обитель, находясь не только в духе, а иногда и в теле.

Устроившись в кресле удобнее, кардинал прищурил глаза и постучал безымянным пальцем несколько раз по пожелтевшему от времени манускрипту.

— В этом древнем тексте есть письменное подтверждение моих слов, уважаемый ребе. Так что не только ветхозаветные Енох и Илия вознеслись на Небо в огненной колеснице, но и христианские столпы веры не единожды восходили к святым Чертогам, общаясь лицом к лицу с ангелами Всевышнего, пресвятой Девой Марией и даже самим Господом Иисусом Христом. Это, на мой взгляд, и является самой удивительной тайной, непостижимой для человеческого разумения. Да вы только представьте себе, как божественная колесница уносит пророка Илию в небеса, где ангелы.

Слова Ферроли доносились до ушей пожилого ребе приглушенными. Он лишь кивал головой в ответ, думая о своем. Солнечный луч преломился в рубине массивного перстня кардинала, и кроваво-красной вспышкой осветил на ветхом пергаменте несколько слов текста, составленного на греческом языке: «богоизбранность испытывается страданиями». Даже в преклонном возрасте взгляд Абулафии не притупился настолько, чтобы не заметить столь явное послание. Всю свою жизнь он всегда обращал внимание на подобные знаки, понимая, что через них силы небесные предупреждают людей о грядущих событиях.

Перед его мысленным взором явился облик умирающего друга — ребе Ицхака, вместе с которым Абулафия вел службу в синагоге долгих сорок лет. Он отчетливо вспомнил его последние слова: «Убереги моего сына, обещай мне, что позаботишься о нем, он еще слишком горяч и неопытен». Эти слова отпечатались в сознании раввина, пробудив в глубине души жалость к любимому ученику — Йосефу, попавшему в ежовые рукавицы инквизиции.

— …Мы знаем немало случаев, когда ангелы появлялись в этом мире, — продолжал кардинал приводить доказательства, загибая при этом пальцы на руках в подтверждение своей идеи, нить которой Абулафия уже потерял. — Ангелы, спустившиеся с Небес и взявшие себе жен из дочерей человеческих; ангелы, обучавшие Еноха; ангел смерти, боровшийся с Яаковом; три ангела, навестившие Авраама, двое из которых затем спасли Лота; два стана ангелов, которых Яаков увидел на границе Израиля; ангел, вставший между станом израильтян и войском фараона; ангел, вознесшийся в огне перед родителями Самсона; ангел, повстречавшийся Иисусу Навину; ангел, преградивший путь колдуну Бильяму, когда он бил свою ослицу; ангел, диктовавший по ночам Псалмы царю Давиду; ангел, уничтоживший семьдесят тысяч человек за грех Давида переписи населения Израиля; архангел Гавриил, принесший деве Марии благую весть. И еще великое множество разных случаев, которые и упомнить просто тяжело.

Загнув все десять пальцев на обеих руках, кардинал резко разжал их и, держа в напряжении перед собой, с легким оттенком возмущения завершил свою мысль:

— Сколько, скажите мне, ребе, сколько еще случаев нужно, чтобы неверующие, наконец, уверовали в Господа и покаялись в своих грехах?

Многозначительная речь кардинала о восхождении в Небесную Обитель и ангелах немного отвлекла пожилого ребе от грустных воспоминаний, и чтобы не обидеть собеседника молчаливой задумчивостью, он снова слегка покивал головой и тихо произнес:

— М-да. Значит, в теле, а не в духе. Это действительно невозможно постичь умом.

Посчитав, что мудрый собеседник внимательно его слушает, кардинал в продолжение своей мысли о таинстве Вознесения добавил:

— Многие богословы, да и просто светские люди, воспринимают факт переселения души человека после его смерти на Небеса, как нечто само собой разумеющееся. Однако со слов ветхозаветных пророков и христианских святых отцов, которым Господь открывал эту тайну, мы знаем, что далеко не все безгрешные души могут подняться к Славе Всевышнего. Вот почему не стоит и говорить, как сложно живому человеку в теле быть допущенным к святому Престолу, поскольку все мы рождены во грехе и превратимся в тленный прах и пепел.