Все хорошо, что начинается с убийства - Шарлин Харрис Страница 33

Я спросила о Клоде, и Кэрри сказала, что ему лучше. Но, судя по тону, ее не очень радовали его достижения.

— В любом случае меня беспокоит, как он отправится домой один. Ведь Фридрих живет на втором этаже.

— Перенесите его вещи в пустую квартиру на первом, — устало произнесла я. — Она точно такая же, как его нынешняя. Скажи всем сотрудникам полиции, что они должны прийти и помочь. Не спрашивай Клода, хочет ли он этого. Просто устрой переезд.

Взглянув на меня с толикой веселья, Кэрри медленно сказала:

— Хорошо.

Кэрри предложила, чтобы я несколько дней, пока не уменьшатся припухлость на ноге и боль, ходила с тростью, и я с радостью взяла палку, которую она мне одолжила.

Тем же вечером, после ее ухода, явился Маршалл и пришел в ужас, увидев, как я хромаю. Он принес три фильма, которые записал для меня с ХБО, [26]и еду, купленную в местном ресторанчике.

Я обрадовалась и тому и другому. Сейчас мне не хотелось ни стоять, ни думать. Когда Маршалл ушел, я заметила, что он направился к соседнему дому, и догадалась — он идет к Бекке Уитли. Мне было плевать.

Меня позабавила Джанет, заглянувшая в воскресенье к ланчу. Я еще никогда не видела ее в платье, но Шук была в церкви и вырядилась в темно-голубое, очень милое. Она принесла мне кастрюлю тушеного мяса и ковригу хлеба, помогла побрить ноги и как следует вымыть голову — две проблемы, беспокоившие меня до безумия.

Вернувшись в понедельник к делам, я не то чтобы работала хорошо, но бралась за все, что было в моих силах. Так и следовало поступать. Я пообещала себе сделать что-нибудь сверх положенного во искупление того, что ухожу, недостаточно хорошо выполнив кое-какие из своих обязанностей.

Я весь день пыталась приберечь немного энергии, а после работы поехала в больницу. К тому времени мне было очень больно, но я знала: если сперва отправлюсь домой и приму болеутоляющее, то уже не смогу уговорить себя выйти. Я предвкушала, как приму самые сильные болеутоляющие таблетки. Кэрри сказала, что их можно использовать только в том случае, если я точно уже никуда не пойду.

В правой руке я держала высокую тонкую вазу с цветами, в левой — трость, поэтому была рада, что двери открываются автоматически. Время от времени устраивая передышку, я добралась до палаты Клода.

Обе руки у меня были заняты, я не могла постучать, поэтому окликнула через приоткрытую дверь:

— Клод! Можно войти?

— Лили? Конечно.

По крайней мере, он теперь как будто лучше слышал.

Я открыла дверь, боднув ее, и прохромала в комнату.

— Проклятье! Девочка, лучше мне подвинуться и позволить тебе прилечь рядом, — устало сказал Клод.

Хорошенько рассмотрев его, я была потрясена. Лицо нездорового цвета, волосы торчат. Но он был хотя бы выбрит. Правые нога и рука в гипсе и в повязках. Фридрих явно похудел.

К своему ужасу, я почувствовала, как по щекам моим катятся слезы.

— Я и не знал, что настолько плохо выгляжу, — пробормотал Клод.

— Просто той ночью, когда тебя увидела, я подумала, что ты мертв.

— Говорят, ты оказала мне услугу.

— Ты столько для меня сделал.

— Тогда давай считать, что мы в расчете. Больше никаких взаимных спасений.

— Мне это нравится.

Я опустилась в кресло рядом с кроватью, потому как чувствовала себя чертовски плохо.

Тут рысцой вбежала Кэрри, двигаясь быстро, как всегда, с самым профессиональным видом.

— Навещаю двух вместо одного, — заметила она. — Я просто зашла перед концом рабочего дня, чтобы проверить, как ты, Клод.

Тот ей улыбнулся, и внезапно Кэрри стала выглядеть в первую очередь женщиной, а потом уже доктором. Я почувствовала себя лишней.

— Мне лучше, чем вчера, — пророкотал Клод. — Убирайся отсюда и отдохни, не то будешь выглядеть такой же вымотанной, как Лили. А ведь она не была весь день на работе.

— Нет, была.

Оба посмотрели на меня так, будто никогда еще не встречали подобную дуру. Я почувствовала, как затвердело мое лицо.

— Лили, ты снова окажешься в постели, если не отдохнешь, — сказала Кэрри.

Ей явно стоило огромного усилия говорить ровным тоном.

— Мне надо идти, — ответила я и поднялась, пусть с трудом, но скрывая, как мне тяжело.

Я рассчитывала посидеть подольше, прежде чем вернусь к своей машине.

Я вышла, стараясь не хромать и не преуспев в этом. Мне было грустно, и я начинала сердиться.

Впервые за много лет, стоя у дверей больницы и видя, как далеко припаркована моя машина, я захотела, чтобы кто-нибудь облегчил мне жизнь. Даже подумала, не позвонить ли родителям насчет помощи, но я так долго ни о чем их не просила, что уже отвыкла это делать. Они наверняка приехали бы. Но им пришлось бы брать комнату в мотеле на обходной дороге, и они увидели бы все в моем доме, мою жизнь крупным планом. В конце концов мне показалось, что от их визита будет больше беспокойства, чем подмоги. По письмам я знала, что моя сестра Серена по уши занята вечеринками в честь помолвки и приемами гостей. Свадьба должна была состояться сразу после Рождества. Серена станет негодовать на меня еще больше, если я отвлеку внимание на себя.

Что ж, я была слишком близка к тому, чтобы начать упиваться жалостью к себе.

Я резко расправила плечи, уставилась на свою машину, сжала трость и пошла.

Две ночи спустя я получила неожиданный вызов.

Телефон ожил, когда я удобно свернулась в широком кресле, предназначенном для двоих, и наконец-то согрелась. Я уставилась в телевизор, укрывшись платком, который связала мне бабушка. Пронзительный звонок резко вернул меня к реальности. Я поняла, что не уловила ничего из того, что якобы смотрела, и подняла трубку.

— Мисс Бард? — Таким тоном спросила бы какая-нибудь старая императрица.

— Да.

— Это Арнита Уинтроп. Вы не могли бы приехать? Мне очень хотелось бы с вами поговорить.

— В какое время вы хотите меня увидеть?

— Что ж, юная леди, прямо сейчас будет для вас удобно? Я знаю, вы работаете, и уверена, что к вечеру крайне устали.

Я все еще была одета и пока не приняла болеутоляющую таблетку. Вполне можно было приехать и сегодня, хотя я понимала, что в ночь взрыва меня охватила апатия, которую мне никак не удавалось стряхнуть. Что ж, телом я выздоравливала. Мне не хотелось снова выходить сегодня из дому, но веской причины отказаться не нашлось.

— Я могу приехать сейчас. Не скажете, в чем дело? Вы хотите взять другую служанку?