Псоглавцы - Алексей Иванов Страница 32

С мешком за спиной Кирилл почувствовал себя как-то очень по-деревенски, и поэтому догнать Лизу показалось ему обязательным, само собой разумеющимся делом. Лиза шла по песчаному проулку, где над заборами вяло колыхалась листва пожухлой сирени.

– Подожди, пожалуйста, – сказал Кирилл, хватая Лизу за локоть. – Ты на карьеры собралась?

Лиза не посмотрела на Кирилла и не остановилась, но и локоть не освободила. Она сдержанно кивнула.

– Можно, я с тобой?

– За… чем? – прошептала Лиза.

– Никогда не видел торфяных карьеров. Интересно, – Кириллу и вправду было интересно, как выглядят торфяные карьеры, тем более, вроде бы, горящие. Но, конечно, навязывался он не из-за этого.

Лиза не ответила. Кирилл расценил молчание как согласие.

– Лиза, – осмелел он, – а зачем ты собираешь торф? Ты же дровами печку топишь. Я когда приходил к вам, ты дрова колола.

Лиза хотела объяснить, но никак не могла начать и страдальчески глянула на Кирилла – ну, пойми сам! Кирилл подумал, что вопросы Лизе он должен формулировать так, чтобы она отвечала односложно.

– Разжигаешь дровами и подкладываешь торф? – подсказал он.

Лиза слабо улыбнулась и кивнула.

– А сколько дров экономится?

Кирилл готов был спрашивать о чём угодно, лишь бы расшевелить Лизу, лишь бы поговорить с ней. Лиза снова посмотрела на Кирилла, теперь уже укоризненно. Зачем спрашиваешь о том, о чём не ответить односложно? И Кирилл обрадовался. Ведь Лиза хотя бы чуть-чуть, но могла разговаривать, пусть шёпотом и с трудом. Но она не говорила совсем, потому что смущалась. А короткий укор означал, что неловкость речи признана Лизой объективной трудностью общения, вроде шума поезда при беседе в метро, и больше не является предметом стыда, который делает разговор невозможным.

– Фифти-фифти? – подсказал Кирилл. – Ну, то есть вдвое?

Лиза кивнула.

Они вышли на окраину. Последний дом деревни Калитино казался наполовину затонувшим, стоящим на дне кораблём, полным воды: бурьян рос и вокруг дома, и внутри дома, и торчал из оконных проёмов. За окраиной деревни простирался бугристый пустырь с кущами крапивы и чертополоха, кое-где поднимались тополя и косые деревянные столбы без проводов. Песчаная дорога, бывшая улица, вела напрямик и вдали терялась во мгле, понизу тёмной от леса.

Кирилл увидел добротный сарай, крытый обрывками рубероида и серыми досками. Из-под ворот сарая выбегали две ржавые нитки рельсов узкоколейки. Сарай служил гаражом для дрезины Мурыгина. Стену сарая подпирал штабель просмолённых шпал. Похоже, скряга Мурыгин приволок шпалы сам, не стерпел, что добро пропадает, хотя отремонтировать узкоколейку он, конечно, в одиночку не сможет.

На воротах висел здоровенный замок. Лиза с натугой отомкнула его и оставила висеть в одной петле, отволокла правую створку ворот. Кирилл отволок левую створку. В темноте сарая на рельсах стояло нечто удивительное.

Сначала Кириллу показалось, что это старый грузовик ГАЗ-51 с горбоносой кабиной, но потом Кирилл понял, что ошибся. Кабину и кузов 51-го смонтировали на двухосной железнодорожной тележке, и это сделали явно не умельцы с зоны. Спереди вместо бампера торчала железная лапа вагонной сцепки. Справа и слева внизу капота оттопырились полусферические фары, такая же фара стояла на крыше, повёрнутая стеклом назад, – освещать дорогу при реверсивном движении. Кабина, некогда зелёная, была совсем ржавой и мятой, боковые стенки капота отсутствовали, напросвет оголив чёрный и грязный движок. Дверок тоже не имелось. Зато в таком раздолбанном виде это чудище напоминало американский вертолёт «ирокез», побитый пулями вьетконговцев, как в «Апокалипсисе» Копполы.

– Здорово! – восхитился Кирилл.

Лиза, нагнувшись, вытаскивала из-под колёс дрезины железные тормозные «башмаки». Кирилл посмотрел на тугую задницу Лизы и забыл про Копполу. Лиза распрямилась. Лицо её разрумянилось.

– Ты умеешь водить? – спросил Кирилл.

Лиза кивнула и полезла в кабину.

Она включила зажигание, двигатель сипло затарахтел и завёлся, Лиза потянула рычаг. Дрезина медленно тронулась и мимо Кирилла с хрустом покатилась из гаража. Посадка на железнодорожную тележку оказалась ниже, чем у грузовика, и Лиза проехала почти на одном уровне с Кириллом. Он уловил какую-то эротику: то ли в осанке Лизы с грудью вперёд и рукой, отведённой назад на рычаг, то ли в том, что девушка в сквозной кабине была словно в пятерне робота.

Кирилл сунул свой мешок с цепью в угол гаража и вслед за дрезиной прошёл на выход, морщась от бензинового чада пополам с торфяной гарью. Не глуша мотор, Лиза остановила дрезину и выбралась наружу. Кирилл затворил ворота и продел дужку замка в петлю, Лиза заперла замок и спрятала ключ под шпалу в штабеле.

Кирилл забрался в кабину, испытывая детское удовольствие от предстоящей поездки «на машине». Здорово, что не было дверок. От Лизы его отделял облупленный рычаг коробки передач. На приборной доске перед Лизой зияли круглые дыры снятых циферблатов.

– Далеко до карьеров? – спросил Кирилл.

Лиза показала ладонь с растопыренными пальцами, потом ещё три пальца. Восемь километров.

Дрезина заклокотала и покатилась. Кирилл восторженно смотрел по сторонам. Скорость у дрезины была как у велосипеда. Всё вокруг казалось игрушечным, ненастоящим. Колея – шириной в один шаг, 750 мм, как у детской железной дороги. Грузовик ГАЗ-51 был великоват для своей платформы и громоздился на ней, будто слон на табуретке. Передние колёса дрезины стучали где-то под Кириллом. Дымка пожара гасила горизонты. Лес по правую руку выглядел нарисованным на белой холстине. По левую руку домики деревни Калитино походили на детскую площадку. И лес, и деревню от узкоколейки отделяли широкие полосы отчуждения. Дрезина бежала по невысокой насыпи.