Дорога затмения - Челси Куинн Ярбро Страница 32

— Нет, это неправильно истолкуют. Все посчитают, что вы перетрусили и пытаетесь задобрить врага. — Ее глаза потеплели, потом в них блеснула тревога. — С вами хоть все в порядке? Он не поранил вас?

— Это не так-то легко, — сказал Сен-Жермен. — Сожалею, что дело дошло до такого. — Оглядев переминавшихся с ноги на ногу ополченцев, он продолжил: — Вы уверены, что выбираете в разговорах со мной правильный тон? Ведь ваши люди отнюдь не слепцы.

Чи-Ю усмехнулась и с нарочитой медлительностью положила руку ему на плечо.

— Пустое. Им и так все известно. И довольно давно.

Сен-Жермен, потрясенный величием этого жеста, склонил голову и прошептал:

— Благодарю всех забытых богов за то, что они позволили вам сделаться тем, что вы есть, а не третьей женой какого-нибудь мандарина, впустую растрачивающей на дом и хозяйство свой ум и талант.

Чи-Ю вскинула брови.

— Такое могло бы произойти, получись мои братья… удачными. Да, мне тоже, пожалуй, следует возблагодарить ваших забытых богов. — Она оглянулась через плечо — на ополченцев, подсовывающих под Ю А широкую доску.

Линг, поймав начальственный взгляд, засуетился и выронил свой угол доски; скользкая древесина поползла и из рук других добровольных носильщиков. Грохнувшись оземь, раненый завопил, его кинулись поднимать, подняли, но на булыжниках что-то осталось.

Линг наклонился, однако отдернул руку и побежал к Чи-Ю.

— Из поясной сумки Ю А кое-что выпало, — доложил он, явно волнуясь.

— Неужели, — недовольно скривилась Чи-Ю, не имея желания возвращаться к больному вопросу. — И что же?

Один из ополченцев нагнулся.

— Деньги, я думаю. Целая связка монет.

Услышав это, Ю А закричал:

— Она не моя!

— С каких это пор капитан ополчения отказывается от денег? — пробормотала Чи-Ю, приближаясь к виновникам досадной заминки. — Ого! Сколько их тут! Дайте-ка я посчитаю.

Ей протянули кожаный шнур, унизанный разнородными металлическими кружками.

— Это мой выигрыш. Я недавно играл, — заявил внезапно Ю А.

— Но ведь ты только что говорил совершенно другое, — напомнила военачальница, разглядывая монеты.

По тому, как сгорбилась маленькая китаянка, как безвольно поникли ее плечи, Сен-Жермен понял, что она чем-то расстроена, и счел возможным к ней подойти.

— Что это? — спросил он сочувственным тоном.

Она поперхнулась от злости и унижения.

— Монгольские деньги.

— Я выиграл их! — воскликнул Ю А.

— Когда? Где? — Чи-Ю знаком велела носильщикам опустить пострадавшего на землю.

— Не помню, — сказал капитан и заулыбался словно помешанный, облизывая дрожащие губы.

— Столько денег, а ты не помнишь? — Чи-Ю потрясла увесистой связкой. — Разве о таком выигрыше можно забыть? Тут есть и бронза, и медь, но серебра все-таки больше. — Она посмотрела на подчиненных, те опускали глаза. — Ю А, где ты их взял?

— Я их выиграл, выиграл! — взвыл офицер, громко и часто икая.

— Но почему-то не помнишь, когда это было, хотя серебро еще даже не потускнело. — Монеты вновь тоненько зазвенели, подпрыгивая на узкой ладони. — Где можно взять монгольские деньги, если у нас они не в ходу?

Двое бойцов из отряда Ю А принялись что-то путано объяснять, но их быстро угомонили соседи. Раненый опустился на доску и замер, прикрыв глаза.

— Ши Же-Мэн, — задумчиво спросила Чи-Ю, перебирая монеты. — Как бы вы поступили сейчас?

— С Ю А?

Встречный вопрос был задан, чтобы оттянуть неизбежное. Сен-Жермен понимал, что любое его решение лишь увеличит разрыв между ним и защитниками Мао-Та, но он также отчетливо сознавал, что Чи-Ю не имеет права замять случившееся и что ей сейчас крайне необходима поддержка.

— Я бы его обыскал.

Чи-Ю резко кивнула.

— Обыщите его, — приказала она носильщикам и отвернулась, чтобы не смотреть на постыдный процесс.

Ю А изрыгал проклятия, но они звучали все глуше. Одежду с него срывали с брезгливой поспешностью, и первый мужчина заставы увядал на глазах. Щеки его ввалились, лицо посерело, разум мутился от боли в разбитых костях.

Линг стянул с капитана обмотки. В них что-то белело. Он вопросительно взглянул на Чи-Ю.

— Тут какой-то листок.

— Дай его мне.

Военачальница развернула бумагу, и по спине ее пробежал холодок. Это был небрежно выполненный чертеж укрепления, две жирные линии указывали, как подобраться к нему. Непроизвольно ее пальцы сжались и смяли предательский план.

— Что это? — тихо спросил Сен-Жермен.

У нее хватило сил лишь на то, чтобы протянуть ему скомканное свидетельство черной измены. Лицо Чи-Ю застыло, как маска, она не могла говорить.

— Надеюсь, это единственный документ, который вы подготовили для монголов? — Сен-Жермен говорил очень ровно и словно бы равнодушно, казалось, совсем не заботясь, слышит его Ю А или нет. Носок его сапога задел перебитую ногу предателя. — Вам, право, не стоит молчать.

— Осквернитель гробниц своих предков! — брызжа слюной, взвизгнул Ю А и затих.

— Я жду ответа.

Прошло какое-то время, и носок византийского сапога снова пришел в движение.

— Покрыватель свиней! — корчась от боли, простонал капитан. — Останови его, Тьен!

Чи-Ю даже не повернулась.

— Ты должен благодарить небо, что с тобой разбирается Ши Же-Мэн. На его месте я бы размозжила тебе и здоровую ногу.

Лежащего офицера тревожили еще трижды, однако безрезультатно. Ю А заходился от боли и нес какую-то чушь.

— Думаю, мы ничего не добьемся, — сказал наконец Сен-Жермен. — Раны его опять кровоточат, и… — Он неопределенно махнул рукой, чувствуя неодолимое отвращение как к тому, чем ему только что пришлось заниматься, так и к себе самому.

Ополченцы убито молчали. Капитана любили, капитаном гордились, и чудовищность происшедшего не укладывалась в их головах.

— Да, — кивнула Чи-Ю. — Этот путь никуда не ведет. — Она резко хлопнула в ладоши. — Приведите Ки-Джая.

По толпе ополченцев пронесся ропот: Ки-Джай был палачом.

Третье тело повисло на дереве близ Мао-Та еще до заката, являя собой молчаливое предостережение монгольским лазутчикам и шпионам.

* * *

Отчет военачальника крепости Шуи-Ло Тана Манг-Фа главному судье округа Шу-Р By Синг-Аю.

Четвертый день праздника бога Огня, год Быка, четырнадцатый год шестьдесят пятого цикла.

Сегодня до крепости Шуи-Ло дошла весть, в которой военачальник Канг Же сообщает военачальнику Тану Манг-Фа о том, что на его земли напали монголы. Нет сомнений, что в настоящий момент все хозяйства, вверенные защите Канга Же, либо пылают, либо уже догорели. Враги безжалостно убивают селян, спасаются от них только те, кто знает горные тропы.