Семь звезд - Ким Ньюман Страница 31

Тяжелый туман начал заволакивать сознание, свет стал невыносимо ярким. Моргая, Ванесса пыталась сохранить четкие очертания предметов, но они не слушались — лица гостей удлинялись, меняли форму, превращаясь в одноглазые свиные рыла. Во рту она ощущала склизкие шарики, и глотала их, глотала. Потом все исчезло.

Ее привел в чувство запах жарящегося мяса, Вокруг все скрипело и жужжало. Жаркий красный свет и низкий полукруглый кирпичный потолок делали помещение похожим на старинную печь. Кухня? Заброшенный цех?

Надо осознать, где она и что делает, думала Ванесса. На руках у нее странные приспособления наподобие перчаток. Кожаные ремешки пристегивают ладони к круглым приборчикам, похожим на ручки детских скакалок. Большие пальцы со всей силой надавливают на кнопки, встроенные в аппарат. Вниз от приборов отходят маленькие проводки и заканчиваются на пластине, прикрепленной к ее ноге. Одета она странно — черное латексное бикини и высокие сапоги. В помещении — невыносимая жара, и, несмотря на минимум одежды, Ванесса обливается потом. Распущенные волосы противно липнут ко лбу и щекам, а защитные очки, закрывающие половину лица, запотели и позволяют видеть только смутные очертания.

В заряженном электричеством воздухе слышатся "Джетро Талл" [24]и чьи-то истошные вопли. Пальцы Ванессы все еще вдавлены в кнопки, сквозь мутные стекла очков она различает белый извивающийся силуэт на стене. Наконец, связав в сознании нажатые кнопки и чьи-то мучения, Ванесса тут же расслабила руки.

Крики смолкли, и силуэт обмяк, став совсем расплывчатым. Зато стали слышны частое прерывистое дыхание и всхлипывания. Ужас парализовал девушку, она изо всех сил пыталась разглядеть хоть что-то в окружавшем тумане.

— Молодец, Вита, вот ты и показала нам, что думаешь и о поваре, и о его стряпне! — раздались слова доктора. Сам он стоял рядом, но его лица Ванесса не различала, видела только фуражку, вроде нацистской, и ярко-розовое пятно — похоже, что боа из перьев, обвивающее грудь. — Ты закончила?

Вита до сих пор ощущает мерзкий вкус склизкого глаза и видит проклятую ухмыляющуюся морду. Ярость затопила ее. Не думая, она до упора вдавила кнопки.

Душераздирающий вопль пронзил комнату, отразился от кирпичных стен и заметался по комнате. Одна из стен осветилась голубым разрядом, а белое пятно заметалось и забилось, но Вита все сильнее нажимала, вымещая весь свой гнев на безликой, бесформенной жертве.

Стоп! Этого они и добиваются! Ванесса отдернула пальцы и замерла. Все стихло.

На живой половине лица доктора отразилось разочарование.

— Так, значит, сострадание и милосердие, лейтенант? Это никуда не годится.

Ассистенты засуетились. Обмякшее тело сняли со стены.

"Ну что же, палачом я не стала", — вымученно подумала Ванесса.

— Следующий! — произнес доктор, как на приеме.

Девушка проследила направление его взгляда. Провода на ее ногах… Больше ничего подумать она не успела, разряды пронзили ее тело. Боль хлестала, выгоняя сознание, и оно вновь покинуло Ванессу.

Напрячь руки, оторвать корпус от пола, зафиксировать, вернуться в исходное положение… Вита отжимается и, судя по ноющим рукам, уже долго. Металлический голос ведет отсчет, перевалило за вторую сотню. Она глубоко дышит, преодолевая боль, но натянутая улыбка не сходит с ее лица. Уж с этим-то она справится, ее тело — тело солдата, закаленное учениями коммандос и восточными единоборствами. Вита концентрируется на монотонных движениях. Тысяча, но она отжимается еще десять раз, на удачу, пока окрик "Встать!" не заставляет девушку вскочить и вытянуться по стойке "смирно".

Перед ней — темнокожая бритоголовая женщина с тремя черными полосами на каждой щеке, одетая, как и сама Вита, в камуфляж. На кармане, как будто в насмешку, вышито совершенно неподходящее "Зяблик". Зяблик мгновение оценивающее разглядывает Виту, затем резко и страшно бьет в живот. Уловив движение, за долю секунды до удара девушка напрягла мышцы пресса. Боль дикая, но она не переломилась в талии, как кукла, а устояла, как и положено воину.

— Умничка, — смягчилась чернокожая воительница, убирая кулак. — Дайте нашей маленькой Вите конфетку.

Появилась Голубка, на сей раз тоже в военной форме, и невесть откуда извлекла громадный красно-белый полосатый леденец.

— Лизать по моей команде! — приказала Зяблик, протягивая леденец.

Вита все еще помнит мерзопакостный глаз, но уже может справиться с собой и послушно лижет. Сладость приятно обволакивает мозг…

— Кнут и пряник! — слышит она слова, произнесенные с сильным шотландским акцентом, и проваливается в сахарное небытие.

В руке у нее пистолет, во рту все еще чувствуется вкус леденца. Ванесса опускает глаза — на ней шотландская одежда: клетчатая юбка, короткая куртка и маленькая шляпа с пером.

Дуло пистолета упирается в лоб Зяблика. Чернокожая женщина стоит перед ней на коленях со связанными за спиной руками. Рядом — доктор Бэланс в полной форме офицера гестапо. Он выжидающе смотрит ей в глаза и медленно произносит:

— Она предала нас. Выполняйте свой долг, лейтенант.

Ванесса прислушивается и в отдалении различает звуки волынки. Вокруг них — темный вечерний лес, горят костры. Офицеры — все женщины — стоят полукругом и ждут. Ее палец застыл на спусковом крючке. Чего они ждут от нее? Это проверка, но как поступить, чтобы пройти ее? Доктор не позволил бы вот так просто пристрелить своего ассистента, в конце концов, так Плезант-Грин останется без персонала в считанные дни. Скорее всего оружие не заряжено, хотя рисковать нельзя. Она незаметно чуть сдвинула оружие, целясь на несколько дюймов левее головы Зяблика, и нажала на курок.

Из левого уха предательницы брызнул красный фонтан горячей крови, она беззвучно упала на траву. Но Ванесса этого уже не увидела — ей показалось, что оглушительно громкий выстрел разнес на куски ее собственную голову.

На мир она смотрела через прутья белой деревянной решетки, сидя на мягком расшитом одеяле в большом детском манеже. Голова гудела и, казалось, весила не меньше тонны. Попробовав встать, Ванесса не смогла удержаться на ногах, схватилась рукой за решетку, но все равно потеряла равновесие и шлепнулась на пол. Только сейчас внимание ее привлек наряд — бесформенное детское платьишко и вязаные пинетки. "Я не умею ходить, я ведь пока только ползаю", — подумала маленькая Вита и поползла. На полу валялась погремушка, однако маленькой ручке никак ее не схватить. Глаза ее остановились на руке — тонкой, с длинными худыми пальцами, руке взрослого человека. Нет, она не малышка! Ванесса сжала кулак, взглянула на игрушку и подняла ее. В тот же момент прутья бесшумно ушли в пол, и она оказалась в огромной детской комнате. Кругом были раскиданы кубики с буквами, которых она пока не знала. Рядом с ней два деревянных солдатика выше нее ростом, в руках у них — страшные штыки, но лица добрые и веселые, с намалеванным на щеках румянцем и тонкими усиками.