Твин Пикс: Расследование убийства. Книга 2 - Джон Томпсон Страница 31

Люси потупила взор. — Я хотела подобрать галстук похожий на тот, который был на вас. Но он был так залит кровью, что я не смогла определить его цвет. — Ладно, Люси, не обижайся. Просто я немного нервничаю.

Дэйл Купер, наконец, справился с узлом галстука. Он опустил твердый воротник рубахи и несколько раз повернул голову, как бы примериваясь к своей новой одежде и к своему теперешнему состоянию.

Затем он взял пиджак, сунул руки в рукава и, не застегивая пуговицы, медленно, превозмогая боль от каждого шага, покачиваясь, двинулся по коридору. Рядом с ним семенил доктор Хайвер, то и дело заглядывая в глаза специального агента. Он боялся, что этот мужчина может вот-вот потерять сознание от боли. — Что вы так на меня смотрите, доктор? Думаете, что я прямо вот здесь, в коридоре, выкажу свою слабость и растянусь на полу? Этого не будет. — Знаете, мистер Купер, я вас предупреждаю. Я запрещаю вам двигаться. Вы нарушаете все мои медицинские предписания.

Доктор Хайвер размахивал указательным пальцем с аккуратно обрезанным ногтем перед специальным агентом.

На докторе была рабочая одежда: болотная рубаха и такого же болотного цвета брюки. На ногах были мягкие тапки. Марлевая повязка болталась, приспущенная, на шее. На груди висели очки на длинной цепочке. Стекла были забрызганы кровью. — Не беспокойтесь, не беспокойтесь, доктор, — как бы отмахиваясь от беспокойного насекомого говорил Дэйл Купер. — Мистер Купер, но ведь у вас сломано два ребра, поврежден хрящ. У вас ранение в живот.

Шериф Гарри Трумен со своей секретаршей Люси следовали в нескольких шагах за доктором Хайвером и Дэйл ом Купером.

В конце коридора распахнулась дверь лифта, и двое санитаров в белых одеждах выкатили косилки, на которых лежал завернутый в черный полиэтиленовый мешок труп.

За санитарами спешил, придерживая носилки, врач-патологоанатом провинциальной больницы Твин Пикса. Его шелковый галстук раскачивался как язык хамелеона, время от времени задевая за страшный черный мешок. Колеса скрипели от тяжести, которая лежала на носилках. Санитары объехали угол, и носилки оказались в нескольких шагах от Дэйла Купера, доктора Хайвера и шерифа Гарри Трумена со своей секретаршей Люси.

Патологоанатом кивнул доктору Хайверу и приподнял вверх правую руку.

Специальный агент ФБР Дэйл Купер без пояснений понял, что в этом страшном черном мешке лежит труп Жака Рено. Больно уж мешок был огромным. Живот горой распирал его, и казалось, что черная молния вот-вот разорвется. — Жак Рено, — сказал Уильям Хайвер, когда носилки проехали мимо.

Дэйл Купер приостановился, придерживая рукой повязку на животе, посмотрел на удаляющиеся носилки. — Этот мешок улыбается? — вдруг сказал он, ни к кому не обращаясь. — Да, этот мешок улыбается. — Улыбается, улыбается, — подтвердил слова специального агента доктор Хайвер. — Да чему уж тут улыбаться, — грустно проговорила Люси, покачивая на пальце оранжевую сумочку.

Доктор Хайвер, Дэйл Купер и Гарри Трумен посмотрели на девушку.

Она продолжала раскачивать сумочку и смотреть в пол. — Да, повода для веселья, я бы сказал, нет.

Гарри Трумен откинул со лба черные вьющиеся волосы и погладил рукоятку пистолета, торчащего из его кобуры.

Люси все так же беззаботно и задумчиво раскачивала на руке сумочку.

А из глубины коридора еще долго доносился пронзительный скрип и визг коляски, на которой увозили задушенного Жака Рено. Наконец, раздался щелчок дверей лифта, потом двери щелкнули еще раз, опуская тело Жака Рено в морг.

На этаже, где находилась операционная, откуда, превозмогая боль, шел Дэйл Купер, шериф, Люси и доктор Хайвер, в большой просторной палате лежала в одиночестве Шейла Джонсон. К ее лицу были подведены тонкие пластиковые кислородные трубки. Рядом, на тумбочке, лежала ее история болезни с отметками доктора Хайвера.

Работал осциллограф и на его зеленоватом экране пульсирующей точкой вычерчивалась неровная ломаная линия биений ее сердца. Тяжело опускался и поднимался пресс дыхательного аппарата.

Шейле все еще чудился запах дыма. В ушах звучал треск разваливающихся, ломающихся стропил обрушивающейся крыши. Перед глазами мелькали жаркими снопами горячие искры. Слышался рев огня и шум ветра. Когда Шейла открыла глаза, за окном был день.

Шейла открыла глаза. Она хотела избавиться от своих страшных кошмарных видений, хоть как-то отвлечься от тягостных мыслей. Рядом с ней, на тумбочке у ее кровати, лежал пульт дистанционного управления. Она потянулась к нему, взяла в руку, направила на большой телевизор и нажала клавишу. Экран вспыхнул.

Несколько минут шла незатейливая реклама о пользе апельсинового сока, а затем начались новости. Первым сообщением был репортаж немолодого журналиста о пожаре на лесопилке Пэккардов.

Шейла вздрогнула.

Ей показалось, что она вновь находится в огне.

Журналист с микрофоном в руке, в теплой меховой куртке стоял на фоне сгоревшей дотла лесопилки. За его спиной виднелся искореженный металл, обгоревшие конструкции, остовы автомобилей, разорванные бочки, оборудование, которое тяжело было узнать. Раскачивались, свешиваясь с балок, толстые черные цепи с огромными крючьями.

Журналист, поблескивая стеклами очков, доверительно сообщал телезрителям:— Я нахожусь напротив того места, где был склад лесоматериалов лесопилки Пэккардов, он сгорел дотла.

Камера соскользнула с лица журналиста и принялась подробно показывать результаты страшного пожара. — Причины пожара следователи пожарного департамента характеризуют как загадочные.

Шейла вздрагивала. Она задыхалась.

Она молитвенно сложила руки на груди, закрыла глаза. Ей не хотелось смотреть в тот черный ад, который показывала камера. Ей не хотелось вновь и вновь переживать тот леденящий душу ужас. — Официальный представитель полиции сообщил мне, — звучал голос репортера, — что во время пожара уничтожены не только очень большие материальные ценности, но, и, возможно, погибло несколько человек. Сейчас пожарная команда разбирает завалы и ищет останки возможных жертв. Потому что после пожара, как выяснилось, исчезло два человека — хозяйка лесопилки Джози Пэккард и сестра ее покойного мужа Кэтрин Мартелл. — Бобби, о, Бобби, — зашептала Шейла, еще крепче сжимая на груди руки.

Не в силах больше слушать сообщение диктора о пожаре на лесопилке Шейла разжала дрожащие пальцы и выключила телевизор. Экран замерцал и погас. — Бобби! Бобби! Где же ты? Неужели и ты погиб? Неужели ты не придешь ко мне? — шептала Шейла. — Неужели я осталась совсем одна, всеми брошенная и забытая?

Крупные слезы катились по щекам Шейлы, она всхлипывала, и ее дыхание вновь стало прерывистым, а ломаная линия на экране осциллографа задергалась. — Бобби, Бобби, — шептала Шейла, все крепче сжимая пальцы рук.

Из коридора слышались голоса. Шейла узнала голос доктора Хайвера.

Рядом с дверью палаты проскрипели и проскрежетали колеса каталки. Пронзительный скрип отдался в измученном сознании Шейлы и отозвался острой пронзительной болью. Она.как бы увидела сквозь стену, что по коридору везут чей-то труп. — Бобби, Бобби, Бобби, ну где же ты?