Человек-Хэллоуин - Дуглас Клегг Страница 30

— Сегодня у вас есть хорошая баранина? — спросила Энджи Кроуфорд, оказавшись наконец перед прилавком.

Она держала сумочку перед собой, сосредоточенно, скромно, и старалась не смотреть в симпатичное лицо молодого человека. Этот мясник был чертовски молод для своего занятия, и его несоответствие классическому образу болезненно и глубоко задевало всех.

Мясник подался вперед, касаясь белого колпака и потирая лоб под поразительно светлой челкой.

— Хотите хорошей баранины? Э-э-э… Должно быть, немного еще осталось… Да, точно. — У него был сильный и резкий акцент уроженца Бостона. — А сколько вам надо? У меня там в холодильнике остался неплохой кусок с половину туши.

— О, — произнесла Энджи, — это слишком много. Наверное… Пожалуй, лопатку и ногу.

— Хорошо, — кивнул мясник.

Слово это прозвучало как «хр-шоо» и походило не на человеческую речь, а на звук, с каким копыто быка опускается на зелллю.

— Н-рно мне потребуется вот шо.

Он поднял указательный палец, а потом подошел к стойке и взял чистый нож. Повернувшись спиной к публике, мясник открыл дверь, ведущую в холодильную камеру, прошел по коридору и распахнул еще одну дверь. Но что там за ней, ни Энджи, ни другие люди, стоявшие в очереди, уже не видели. За пределами своего прилавка мясник Рэйлсбек переставал существовать.

Он снова вернулся в лавку, неся в руках аккуратно завернутую лопатку.

— Ног уже не осталось. Может, в четверг будут.

— Лопатка вполне подойдет. — Энджи открыла сумочку, чтобы расплатиться. — То, что нужно.

— А как п-живают ваши мальчики? — Мясник поддерживал вежливый разговор, пока пробивал на кассе стоимость покупки.

— Вэн подумывает махнуть на Юкон в следующем году, — сообщила Энджи, искренне веря в эту ложь. — У Стоуни все хорошо. Хотя иногда он и попадает в неприятности.

— Не бывает мальчишек, которые не попадают в неприятности, миз Кроуфорд, особенно в таком возрасте. Они ж как ягнята по весне: все б им скакать. — Мясник кивнул, передавая сверток через поднятый прилавок. — Присылайте его ко мне, если ему потребуется работа, закаляющая характер. Кто следующий?

Сестры Доан, Алиса и Мэри были в своем саду, выкапывали цветочные луковицы и собирали обломки раковин моллюсков, которые оставляли на мощеной дорожке чайки. Задний двор их дома упирался прямо в волнолом и в образованной волноломом заводи, всегда тихой и заросшей водорослями, было полно бакланов и чаек, лениво покачивающихся на поверхности воды. Алиса Доан держала маленький букинистический магазин, который она всегда закрывала после Дня труда, если только какой-нибудь случайный библиофил не просил открыть его на пару минут.

Последним в ряду магазинов был магазинчик «Старая лавка», который работал в основном на курортников, но стоял открытым до декабря, — там продавались елочные украшения, специи и старомодные свечи. Магазином заправляла Лоран Паглия со своим сыном Джулиано, но в большинстве случаев она стояла за прилавком сама, а Джулиано сидел где-нибудь в уголке, погруженный в размышления. В одной витрине, над саше с цветочными лепестками, аккуратно завязанными ленточками, лежало тридцать шесть великолепных свечей ручной работы. «Свечи, — было написано на карточке под ними, — изготовлены в традициях первых поселенцев этих мест. Таких свечей вы не найдете севернее Вилльямсбурга, штат Виргиния, и южнее Стоунхейвена».

Надо заметить, что в этом утверждении заключалась не одна ложь, но Лоран держала свечи для заезжих туристов, последних, тех, кто заблудился на старой дороге номер один и случайно заехал в город, соблазнившись старинными домами и лавочками.

Свечи походили на длинные тонкие пальцы, крапчатый воск наливался слой за слоем, обволакивая фитиль.

Эти свечи делала Нора Шанс в своем маленьком домике в лесу. Ее научила этому мать, та переняла умение от бабушки, а та… Ну и так далее — секрет изготовления свечей уходил в незапамятные времена.

В тот день Лоран потребовались еще свечи, поскольку ее запасы подходили к концу, и еще она волновалась, как бы Норе не сделали более выгодное предложение в каком-нибудь магазине под Мистиком. Сама Лоран продавала свечи по десять долларов за штуку, тогда как ей они обходились в двадцать пять] центов, и такую прибыль она никак не хотела упустить.

Как только Лоран увидела, что школьные автобусы вернулись в город, она подошла к телефону и набрала номер Кроуфордов, надеясь застать Стоуни дома.

3

Он действительно был дома и успел только войти и бросить учебники, когда зазвонил телефон. Стоуни кинулся к нему и поднял трубку:

— Алло?

— Стоуни? Это я. — Голос Лоран был похож на звон мелочи в тарелке, так что Стоуни не пришлось гадать, кто именно ему звонит. — Мне нужно, чтобы ты навестил Нору, узнал, может ли она продать мне еще двадцать свечей. И еще напомни ей, что рождественские шали до сих пор не готовы, а они должны поступить в продажу до ноября. Скажи, я подниму закупочную цену. Хорошо?

— Конечно, — ответил Стоуни.

— Отлично. Когда вернешься, я заплачу тебе за беспокойство. Идет?

— О да.

Стоуни положил трубку. Ему вечно нужны были деньги, ради заработка он стриг лужайки, сметал листья, бегал по поручениям лавочников, иногда, если удавалось получить заказ, драил палубы яхт богатых курортников.

Он поглядел на часы. Почти половина пятого. Нора, скорее всего, пьет чай.

4

Стоял обычный октябрьский день с его обычными делами, но, как всегда и везде, это была лишь внешняя сторона.

Кельвин Стоу, который летом катал на катере курортников, проводил большую часть дня в «Улове рыбака» на мысе Джунипер, напивался там, а потом садился в свою «тойоту» и высматривал школьников, которых можно завлечь к себе домой на просмотр определенного сорта фильмов. София Рэндалл, чьим предком был Джепта Рэндалл, представитель одного из четырех семейств, основавших Стоунхейвен, в отчаянии ждала чего-то, стоя на парадном крыльце «Капитанского дома», построенного в начале восемнадцатого века, перестроенного после городского пожара во время войны 1812 года и заново отстроенного в 1901-м, после Великого урагана. Этот дом и два акра земли вокруг были просто напичканы историей. София нервно сжимала маленькие изящные ладони, лицо ее горело в лихорадке. Обычно красивое, сейчас оно было искажено гримасой острой тоски. Со стороны городской площади донесся рев «харлей-дэвидсона». Мотоциклист остановился возле дома. Вместо того чтобы кинуться ему навстречу, София скрылась в доме. Молодой человек пробежал по дорожке, запрыгнул на крыльцо, задержался лишь на миг, чтобы поднять что-то похожее на шприц и маленький пакетик белого порошка, выпавшие из кармана.

В доках, где из залитых водой, битком набитых трюмов траулеров бесцеремонно выгружали омаров, четверо мужчин — всем им еще не исполнилось тридцати — решали судьбу курортницы, оставшейся после завершения сезона, девицы из дома Краунов на мысе Джунипер, девицы, которую все они видели со своих траулеров, девицы, которая в пять утра стояла совершенно голая у окна, глядя на море, будто только и ждала, когда они придут и возьмут ее.