Найти и обезглавить! Головы на копьях. Том 2 - Роман Глушков Страница 30

На! На! На! Получай! Получай! Еще! Еще! На! Получай!..

Палаш вонзался в монстра с трудом, хоть и был заточен кригарийцем на совесть. Но я понимал, как много зависит от силы моего удара, и усердствовал вовсю. Серая, цвета крысиного дерьма, кровь брызгала мне в лицо и на одежду. Возможно, она была ядовита, как и вода Скорбящего леса. Но я не обращал на нее внимания и дырявил криджа, превращая его грудную клетку в месиво.

Прежде чем он взялся сопротивляться, я нанес ему с полдюжины ударов, и это его ослабило. И все равно, когда по моим бокам и плечам замолотили костяные наросты, было больно. Но вместе с этим и привычно. Сразу вспомнилась тренировочная палка, которой кригариец дубасил меня в Дорхейвене. Разве что та не была зазубрена, а наросты гаденыша могли оставить в моей шкуре дыры. Конечно, не такие, какие я оставлял в его теле, но тоже далеко не щадящие.

Боль, которой я до этого боялся, теперь придавала мне злобы. А злоба подстегивала не останавливаться на полпути и довести дело до конца.

И я довел! Не обращая внимания на удары криджа – на мое счастье, они быстро слабели, – я в конце концов его утихомирил! И когда его руки безвольно упали, а тело перестало дергаться и обмякло, я издал победный вопль, в котором не было уже ничего человеческого.

Да и сам я вряд ли походил сейчас на нормального человека. Грязный, избитый и забрызганный серой кровью, я стал ничем не отличим от наемников. Они, как и я, тоже орали и пускали тварям кровь с таким остервенением, с каким не дрались позавчера с защитниками Годжи.

– Да! – прокричал я, вскакивая на ноги и пиная мертвого гаденыша. – Да! Да! Да!..

И сей же миг застыл на месте, задохнувшись от ужаса.

Ко мне приближался еще один кридж! Тоже не взрослый, но значительно крупнее убитого мною… ну ладно-ладно: его убили мы с лошадью. И костяные клинки этого гада были уже испачканы человеческой кровью.

Весь мой пыл остыл в мгновение ока. Вместе со злобой. А без них я ощутил себя опустошенным, ведь только они придавали мне сил и отваги. Мне надо было срываться с места и бежать, но ноги мои задрожали и предательски подкосились. И я где стоял, там и плюхнулся на задницу, выронив палаш – худшее, что могло в этот момент со мной случится.

И все же я не стал дожидаться, когда кридж обрушит на меня свои клинки. Жалобно заблеяв и заелозив по грязи – удивительно, как быстро отчаянная храбрость может смениться животной трусостью! – я начал отползать назад. И смех и грех! Осталось лишь начать кидаться во врага конским навозом, в котором утопали мои ладони. И в котором я вот-вот издохну, растерзанный на куски. Дерьмовее кончины не придумать. Особенно сразу после того, как я отличился на поле брани, одолев криджа. Пусть мелкого, зато настоящего.

Меня и отродье разделяло не больше трех шагов, когда ему в лицо вонзилась стрела. Она вонзилась бы ему в левый глаз, имейся у него таковой. Но криджа это не убило. Отшатнувшись, он взвыл и замахал наростами, видимо, пытаясь дотянуться до обидчика, причинившего ему боль. Но все, что ему удалось, это лишь обломать стрелу.

А спустя миг ему в лицо вонзилась вторая – туда, где следовало быть правому глазу. И кридж взвыл еще громче, так как лучник явно решил не давать ему пощады.

Некогда было озираться и выяснять, кто за меня вступился. Задержав монстра, лучник дал мне время подняться и броситься наутек. Но убежал я недалеко, поскольку сразу же столкнулся с Ярбором. Которому даже не понадобилось отвешивать мне подзатыльник. Врезавшись ему в ноги, я сам отлетел от него так, как отлетает от скалы брошенный в нее булыжник.

Трескучий был безоружен. Куда подевалась его секира, я увидел после того, как снова шмякнулся в грязь. Она – секира – застряла в спине зарубленного гигантом криджа. А тот, прежде чем Ярбор вытащил ее, удрал на другой край арены и издох, пытаясь заползти под повозку.

Пробегая мимо твари с торчащими из морды обломками стрел, Трескучий уклонился от костяных клинков и, заскочив ей за спину, ухватил ручищами ее за уши. А потом повалил криджа назад и ударил ему коленом в основание черепа.

Раздался хруст, и когда Ярбор выпустил криджа, тот упал к его ногам, а его голова болталась на сломанной шее, как голова тряпичной куклы. Ну а Трескучий как ни в чем не бывало переступил через труп и пошагал дальше. Так, словно мимоходом почесался, а не прикончил голыми руками монстра, даром что тот был мельче своих собратьев.

Мне не хватало воздуха – страх и борьба за жизнь вытянули из меня все силы. Перед глазами пульсировали оранжевые круги, в боку кололо, а во рту чувствовался привкус крови. Ярбор оказал мне огромную услугу, избавив от смертельной угрозы. Однако вокруг меня носилось столько других «угроз», что впору было от отчаяния биться головой о повозку.

Что ж, кажется, я достаточно погеройствовал. Теперь надо постараться дожить до конца этой бойни. Иными словами, срочно куда-нибудь спрятаться, хотя найти укромное место в кипящем котле, где я варился, было непросто.

Подобрав палаш, который был испачкан серой кровью и конским дерьмом, я вернулся к лошадям. Они продолжали храпеть и метаться, но это меня не страшило. Зато их копыта могли наподдать любому криджу, а большего мне и не надо.

Или нет – все-таки надо. Пасть случайной жертвой копыт мне вовсе не улыбалось. Но я знал, как себя обезопасить. И, прошмыгнув между лошадей, забился под коновязь – кривой сучковатый ствол поваленного дерева.

Какой же я был идиот, что не додумался до этого раньше! И зачем вообще я рисковал? Кто оценил бы мой героизм, если бы монстры меня растерзали? Даже ван Бьер, и тот плюнул бы в сердцах при виде ошметков моего тела да помянул бы Большую Небесную Задницу, что рано или поздно всех нас раздавит. Нет уж, хватит с меня на сегодня. Повоевал – пора и честь знать. Тем более, что никто меня за это не осудит…

…Если, конечно, к рассвету здесь будет кому меня осуждать…