Том 2. Кошачье кладбище - Стивен Кинг Страница 30

В День Благодарения Джад с Нормой закатили настоящий пир.Луис возвращался от них сытым и сонным. Поднявшись в спальню, впервые ощутилпрелесть тишины и покоя, скинул ботинки, лег. Сейчас начало четвертого, заокном — тусклый зимний день.

ВЗДРЕМНУ ЧУТОК, решил он и сразу заснул.

Разбудил его телефонный звонок. Луис не сразу нашарил трубку— уже собирались сумерки, — не сразу пришел в себя после сна. За стенами домавыл и стонал ветер. Потрескивал и пощелкивал электрический камин.

— Слушаю! — буркнул он. Наверное, снова звонит Рейчел изЧикаго поздравить его с праздником, даст поговорить с детишками… Как же егоугораздило столько проспать, ведь он же собирался футбольный матч посмотреть потелевизору.

Но звонила не Рейчел, а Джад.

— Луис, боюсь, я к вам с недоброй вестью.

Луис соскочил с постели, пытаясь прогнать остатки сна.

— Что случилось, Джад?

— Да тут у нас на лужайке мертвый кот. Сдается мне, что это— вашей дочки.

— Чер? — У Луиса похолодело в животе. — Вы не ошиблись?

— Наверное не скажу, но, похоже, ваш.

— Вот незадача! Сейчас иду!

— Хорошо.

С минуту Луис недвижно сидел на кровати. Потом сходил втуалет, надел ботинки, спустился в прихожую.

МОЖЕТ, ЭТО И НЕ ЧЕР. ДЖАД СКАЗАЛ: НАВЕРНОЕ. ГОСПОДИ, ЗАЧЕМКОТУ ПОНАДОБИЛОСЬ ЧЕРЕЗ ДОРОГУ БЕЖАТЬ? ОН И В ДОМЕ-ТО ЛЕНИТСЯ НАВЕРХ ПОДНЯТЬСЯ,ЖДЕТ, ПОКА КТО НА РУКИ ВОЗЬМЕТ. ЗАЧЕМ ЖЕ ЕМУ ЧЕРЕЗ ДОРОГУ?

Но в душе он уже уверился, что это Чер. Не дай Бог, позвонитсегодня Рейчел! Что он скажет ей и дочери?

И слова, как ни странно, пришли сами собой: «С любым живымсуществом всякое может случиться. Говорю это как врач. Постарайся самаобъяснить Элли, что будет, если Чер попадет под машину…»

Да что это он, в самом деле? Не может, ничего не можетслучиться с их котом!

Вдруг вспомнилось: один из партнеров по покеру, УиксСалливан, все допытывался, неужели врач, нормальный, здоровый женатый мужчина,может равнодушно осматривать каждый день голых женщин-пациенток. Луис пыталсяобъяснить, что все иначе, чем Уиксу представляется. Он берет у женщины мазокили учит, как распознавать опухоль груди, но это не значит, что пациентка вдруг— раз! — сбросит с себя простыню и предстанет перед ним этакой Венерой вморской ракушке. Да, врач осматривает и грудь, и влагалище, и задницу.Остальное прикрыто простыней, да и сестра бдит, скорее как раз чтоб защититьчесть врача. Но Уикс не верил. Сиська — она и есть сиська, говорил он. И либотебя всегда от нее в жар бросает, либо вообще никогда. И Луис нашел лишь слабыйаргумент: сиська сиське рознь, особенно когда вспоминаешь собственную жену.

Так же, как и семья семье рознь. И с Чером ничего не можетслучиться. Ведь он — часть СЕМЬИ, под ее защитой. Он так и не сумел растолковатьУиксу, что врач, так же, как и все, четко разделяет службу и быт. И сиська дляврача (если он не дома, в постели с женой) — это лишь грудная железа. Можноспокойно и умно рассуждать перед учеными коллегами о детской лейкемии. У вас ив мыслях не укладывается, что Костлявая может позвонить и в ваш дом. Лейкемия?У моего ребенка? Вы шутите, доктор. Кошка моего ребенка? Погибла? Не можетбыть.

НИЧЕГО, НИЧЕГО! ВСЕ ПОСТИГАЕШЬ ШАГ ЗА ШАГОМ.

Нет, трудно смириться. Он вспомнил, какая истерика случиласьс Элли, когда она представила, что когда-либо Чер умрет.

ЧЕРТОВ КОТ! И ЗАЧЕМ ТОЛЬКО МЫ ЕГО ЗАВЕЛИ?

Луис окликнул кота. Но мурлыкал лишь камин, пожирая долларза долларом. Диван, на котором в последнее время Чер дневал и ночевал, былпуст. Не видно кота и на батареях отопления. Луис постучал его миской — на этотзвук Чер отзывался и бежал стремглав… но только не сейчас. И больше никогда неприбежит, вдруг подумалось Луису.

Он накинул куртку, надел шапку. Направился было к двери, новернулся. Нет, все-таки не обманывают его дурные предчувствия. Открыв шкафчикпод раковиной на кухне, присел на корточки, пошарил меж пластиковых пакетов:белые — для домашних отходов, большие зеленые — для свалки. Луис выбралзеленый. После кастрации Чер изрядно потолстел.

Сунув неприятный, скользкий и холодный пакет в карманкуртки, Луис вышел из дома и двинулся к шоссе.

Половина шестого. Смеркалось. Только на горизонте за рекойдогорала багровая полоса заката. Кругом будто все вымерло. Лишь ветер носилсяпо шоссе, хлестал Луиса по щекам, выхватывал изо рта белый парок. Луиспоежился, но не от холода. Ему стало тоскливо и одиноко. Тоска пробирала докостей: не выразить словами, не облечь в образ. Просто он живет в холодном,равнодушном мире и сам такой же — холодный и равнодушный.

Вон и Джад. Статуей стоит на побитой морозцем лужайке, лицосокрыто меховой оторочкой капюшона — на Джаде была неуклюжая зеленая байковаякуртка, какие носят туристы. Достойное дополнение к безжизненному ландшафту.Сумерки. Тишина, не слышно даже птиц.

Луис хотел было перейти дорогу, но Джад остановил его жестоми что-то крикнул. Слов не разобрать, ветер завывал все громче. Ураган, да итолько, мелькнуло у Луиса. Не успел он отступить и на шаг, как мимо, взревевсиреной, пронесся бензовоз из Оринко — парусом захлопала по спине куртка — едване задел! Черт, окажись Луис сейчас на середине дороги…

Он внимательно огляделся: нет, больше машин не видать, лишьудаляются огоньки бензовоза.

— Я испугался, думал, эта махина вас раздавит! Осторожней.

Даже вблизи Луис не мог разглядеть старика, странно, емувдруг показалось, что это вовсе и не Джад.

— А где Норма? — спросил он, стараясь не глядеть натемнеющую у ног старика кучку.

— В церковь на праздничную службу пошла. К ужину вернется,не раньше. Поди, проголодалась… Да в церкви перекусит, надеюсь.

Ветер рванул капюшон с головы старика, и Луис убедился:верно, это Джад. Да и кому ж здесь еще быть?