Холодный огонь - Дин Кунц Страница 30

Хорошая внешность и хорошее настроение — вот неотъемлемые черты местного образа жизни. Именно эти качества привлекали Холли в калифорнийцах, но они же порядком выводили ее из себя.

Она зашла в кондитерскую. Выбрала шоколадный эклер, пирожное крем-брюле, украшенное плодом киви, кусок хрустящего пирога с орехами и кремом из какао, круглую сдобную плюшку и порцию апельсинового рулета.

В кондитерской можно было перекусить, и Холли, заказав еще банку диетической кока-колы, прошла с полным подносом к столику у окна.

Стала есть и смотреть на подтянутых, загорелых, по-летнему одетых прохожих. Пирожные произвели на нее самое приятное впечатление. Она медленно, с наслаждением откусывала понемногу от каждого куска, намереваясь уничтожить все до последней крошки.

Какое-то время спустя Холли почувствовала на себе чей-то взгляд и обернулась. Толстая женщина лет тридцати пяти, сидевшая через два столика, застыла с приоткрытым ртом, не сводя глаз с ее тарелки. Полное лицо выражало сильнейшее потрясение и зависть. Сама она сжимала в руке лишь жалкий кусочек малокалорийного фруктового печенья.

Ощущая потребность объяснить свое чревоугодие и испытывая жалость к несчастной жертве диеты, Холли сказала:

— Сама себя проклинаю за это, но не могу удержаться. Я как вхожу в экстаз — сама не своя. Это единственный способ дать выход энергии.

Толстая женщина понимающе кивнула:

— Прямо как у меня.

* * *

Холли поехала к Айренхарту. Теперь она знала о нем достаточно много и хотела рискнуть. Подойти к двери и позвонить. Так она и собиралась сделать. Но вместо того чтобы свернуть к воротам дома, Холли, как и в прошлый раз, медленно проехала мимо.

Внутренний голос подсказал ей, что спешить не стоит. Нарисованный ею портрет Джима имел только кажущуюся завершенность. Оставались кое-какие пробелы. И, пока их не покроет слой краски, имеет смысл подождать.

Холли вернулась в мотель и провела остаток дня, сидя в комнате у окна. Пила сельтерскую воду, смотрела на сверкающую синюю гладь бассейна в центре ярко-зеленого двора. Думала.

Ну что ж, сказала она себе. Что у нас на сегодня? Айренхарт — человек с глубокой печалью на сердце. Возможно, оттого, что потерял родителей еще в десятилетнем возрасте. Допустим, он провел много времени, размышляя о смерти, особенно о несправедливости преждевременной гибели. Он посвящает свою жизнь детям — может быть, потому, что сам хорошо помнит об одиночестве, в котором оказался после гибели родителей. Потом Ларри Каконис совершает самоубийство. Его смерть становится тяжелым ударом для Айренхарта. Он обвиняет себя в том, что случилось, думает, что мог спасти мальчика. В нем вспыхивает ярость на судьбу и хрупкость человеческого существования. Он восстает против Бога. Находясь на грани помешательства, Айренхарт решает сделать из себя супермена, что-то вроде Рэмбо, и бороться с судьбой. В лучшем случае — странное, в худшем — безумное решение. Поднимая тяжести до изнеможения, занимаясь атлетикой и таэквондо, он превращает свое тело в боевую машину. Учится водить автомобиль, как профессиональный каскадер, снайперски стрелять из всех видов оружия. Он готов к бою. И еще одно. Он становится ясновидцем и выигрывает в лотерею шесть миллионов долларов, чтобы на полученные средства начать свой крестовый поход. Он заранее узнает о приближающейся смерти и приходит на помощь.

И в этом месте тщательно выстроенная схема разваливалась. Можно отыскать десятки спортивных клубов вроде «Доджа», где можно освоить боевые искусства, но ни в одном телефонном справочнике не найдешь упоминаний о школах, где учат ясновидению. Откуда у него эти сверхъестественные способности?

Холли обдумывала этот вопрос и так и этак. Она не надеялась на внезапное озарение, только пыталась определить, в какой стороне можно искать разгадку. Но волшебство есть волшебство. Гадай не гадай — все без толку.

Она подумала, что в этот миг похожа на репортера из дешевой газетенки, который стряпает сенсации о космических пришельцах в окрестностях Кливленда, детеныше гориллы, родившемся у аморальной служащей зоопарка, и невероятных дождях в Таджикистане, где с неба сыплются лягушки и цыплята. Но, черт возьми, факты — упрямая вещь, а Джим Айренхарт спас четырнадцать человеческих жизней в самых разных уголках страны. И он всегда появлялся за миг до того, как могло произойти непоправимое.

К восьми часам ей уже хотелось биться головой о стену, стол, бетонные бортики бассейна во дворе. Стукнуться лбом обо что-нибудь твердое и выбить в мозгу пробку, мешающую найти ответ. В конце концов Холли решила: пора на ужин.

Как и в прошлый раз, она поела в кафе мотеля. Желая искупить вину за пиршество в кондитерской, Холли заказала только вареного цыпленка и салат. Она попробовала снова понаблюдать за посетителями кафе, сидящими за соседними столиками, но мысли об Айренхарте навязчиво преследовали ее.

Она продолжала думать о нем и позднее, забравшись в кровать и пытаясь заснуть. Свет уличных фонарей пробивался сквозь неплотно задвинутые жалюзи окна. Лежа на спине с открытыми глазами и разглядывая тени на потолке, Холли честно призналась себе, что Джим интересует ее не только как репортера. Этот материал значил для нее больше, чем что-либо за всю журналистскую карьеру, и Айренхарт, таинственный и непостижимый, сам по себе покорял воображение, независимо от профессиональных устремлений. Однако Холли потянуло к нему еще и потому, что она слишком долго была одна. Одиночество оставило в душе пустоту, заполнить которую может только Джим Айренхарт — самый желанный мужчина из всех, кого она когда-либо встречала.

Безумное желание.

Может быть, потому, что он безумен.

Холли не привыкла гоняться за мужчинами, способными принести только несчастье. Унижаться, чтобы тебя использовали, оскорбили и выбросили как тряпку — нет, это не для нее. Она не желала кидаться на шею первому встречному. Слишком немногие отвечали ее требованиям. Именно поэтому она была одна.

Да, ты определенно не из тех, кто кидается на шею первому встречному, саркастически сказала она себе. Именно поэтому ты «входишь в экстаз», едва завидев этого парня с замашками Супермена, только без трико и плаща. Приди же наконец в себя, Торн.

Как безответственно, бессмысленно и, в конце концов, просто глупо предаваться романтическим бредням о Джиме Айренхарте.

Но какие у него глаза!

Холли погружалась в сон. Перед ее мысленным взором стояло лицо Джима, нарисованное на огромном полотнище, которое чуть заметно колебалось в лазурном небе. Его глаза были ярче, чем бездонная небесная синь.

Ей приснился тот же сон. Она снова очутилась в темной круглой комнате, шла по деревянному полу, чувствовала запах сырого известняка. Слышала стук дождя, барабанящего по крыше. Потом раздался ритмичный скрежет.

Ссшш…

На нее надвигалось что-то страшное. Как будто темнота ожила и превратилась в безжалостного монстра, приближение которого нельзя ни увидеть, ни услышать, а можно только почувствовать. Враг.