Ворота Лешего - Иван Калина Страница 29

На плите зашипело вытекающее из-под крышки варево. Старик, как будто очнулся, пошаркал к печке, открыл крышку, помешал варево, взял тряпку, прихватил кастрюлю за ручку, оттащил ее в сторону, подцепил ножом железный кружок-кольцо, прикрыл им дырку на плите (кто не видел деревенских печек, вряд ли поймет, о чем это…) теперь дырка стала меньше и огонь убавился, снова поставил кастрюлю… Когда он вернулся – Макс спал на столе, подложив руки под голову.

А когда открыл глаза, времени на старых ходиках было уже около пяти вечера. Ничего себе поспал! Макс четко помнил все предыдущие события – прогулка по болотам, пропал Барбос, труп в луже… что еще? Вездеход и Иванна… Странная. Непонятная. Притягательная. Макс тряхнул головой, прогоняя наваждение-воспоминание, и осознал, что лежит на кровати, на подушке, укрытый какой-то старой пальтушкой с облезлым воротником. Как он здесь оказался? Последнее, что он помнил – круглый стол, с выцветшей клеенкой, смешной старик Илья Васильевич, шипящая кастрюля… В последнее время с нормальным сном у него была полная беда – вернее, этого сна вообще не было, а была какая-то ерунда, бред. Макс почти готов был причислить к этому бреду и Гену и сумасшествие Насти. Но он был слишком прагматичен, чтобы свалившееся на него несчастье свалить на бессонницу. Нет, все было реально.

Макс скинул с себя укрывавшую его одежду, встал. Выспавшись, он чувствовал в себе небывалую энергию и уверенность. Надо выбросить из головы всю ненужную сентиментальность и подумать о том, зачем он сюда вообще приехал. Не для того же, чтобы познакомиться с деревенским любителем птиц. Настя… Она была в этой деревне. Что-то произошло с нею, что заставило ее убегать в диком ужасе по болотам. В голове Макса снова раздался ее взвизгивающий от отчаяния голос, ее крик о помощи: «Забери меня отсюда!» Она верила, что он поможет, что спасет…

Макс прошел через пустой двор, миновал ворота. Илью Васильевича он нашел рядом с домом. Тот сидел на камне, застыв, наблюдая за припозднившимися птицами в свой бинокль. Наверное, он спиной почувствовал гостя, отодвинул бинокль от глаз и недовольно вздохнул.

– Выспался? Что снилось?

Макс не мог ему честно ответить – он не помнил, что снилось. Он не помнил даже как сомкнул веки и унесся в страну Морфея. Как будто провалился. Он присел рядом с Ильей Васильевичем, протянул руку за биноклем – «Можно посмотреть?» Тот нехотя дал ему свое единственное богатство.

Макс приложил прибор к глазам, направив окуляры в небо. Серое, осеннее. Его не интересовали птицы. Его вообще не интересовало небо. Постепенно Макс опускал бинокль, переводя на деревню, в которую он так стремился. На миг на него напахнуло стариной: аккуратные домики с резными наличниками, расписными воротами, деревянные петушки на крышах. В палисадниках цвели последние цветы – астры, гладиолусы, сентябрины… Из одного дома вышел мужчина. Он шел уверенно, размашисто, крепко. Хозяин жизни. Что-то в его фигуре показалось Максу знакомым. Мужчина повернул свою седовласую голову. Это был он. Тот, кто подвозил его на уазике, тот, кто увез Настю из лагеря туристов. Илья Васильевич тревожно заерзал на своем камне.

– Ну чего ты там такое увидел?

– Красивая деревня, – сказал Макс и отдал бинокль старику. Поднялся на ноги.

– Куда ты? – снова забеспокоился Илья Васильевич, тоже поднялся следом.

– Хочу немного прогуляться.

Макс постарался придать беззаботности в голос, но от внимательного взгляда старика вряд ли можно было что-то скрыть.

– Не ходи туда, – сказал старик.

– Почему? Ведь вы же ходите туда за молоком, за лекарством. Что в этой деревне не так, кроме того, что они поклоняются идолам?

– А пойдем лучше почаевничаем. У меня пряники остались с орехами.

Илья Васильевич торопливо засунул бинокль в чехол, но Макс улыбнулся – пряниками его вряд ли заманишь!

– Я ненадолго, аппетит нагуляю. Далеко, пешком-то?

– Да минут двадцать, полчаса, если не спеша. Ну как знаешь, – согласился вдруг тот, понимая, что бесполезно спорить с молодым мужчиной. – Я пока ужин приготовлю. Не опаздывай. Тут темнеет быстро.

Деревня была необычайно тихой. Ни мычанья коров, ни лая собак, ни каких других звуков, присущих нормальной деревне. Слишком чистенько для русского поселения – ни бумажек, ни пустых бутылок. Макс вспомнил, как Славик говорил про эту деревню, что в ней нет алкоголиков. Почему-то вся эта ухоженность напоминала рекламную открытку – красивую, но все же ненастоящую. И людей на улице не было. Макс растерялся. Куда идти? Где искать седовласого? Заходить в каждый дом? Все-таки зря он не расспросил Илью Васильевича, хотя вряд ли тот что-то бы рассказал. Слишком напуган. Это было видно даже невооруженным глазом.

Макс остановился возле одного из домов. Какой-то внутренний голос приказал ему задержаться именно здесь. А с недавних пор Макс стал чаще доверять этому новому советчику. Толкнув калитку, он вошел во двор и как будто споткнулся о невидимую преграду. На крылечке сидела старуха в черной одежде. На голове – такой же темный платок, из-под которого выбивались седые космы. Ну, вылитая баба яга! В тишине слышно было, как шелестят пожухлые листья, катаясь по полу крылечка и царапая его сухими краями. Старуха подняла к нему голову, и Макс даже испугался – на него уставились бельма. Слепая как будто уже давно ждала, спросила:

– Принес?

Макс опешил. Первым его желанием было улизнуть, пока не поздно. Старуха все так же смотрела, выжидая, и Макс устыдился своих порывов – бабка кого-то ждет, спутала, а он перепугался и готов малодушно сбежать. Он откашлялся.

– Извините, я не тот, за кого вы меня принимаете…

– Ну как же, прекрасно вижу, – старуха повела головой, как будто принюхивалась. – Красивый молодой человек. Принес, что должен был?

– Я наверно, не туда зашел, извините…

Он чувствовал себя дураком.

– Ну как же не туда? Мы все тебя ждем, как манну небесную. Освободитель наш. – И она засмеялась смехом, больше похожим на треск сучьев.

Макс все больше убеждался, что не стоило даже заговаривать с ней. Он уже толкнул ворота, чтобы выйти, как дверь дома открылась.

– Бабушка, опять ты сама с собой разговариваешь? – Послышался девичий голос, от которого у Макса сладко заныло в области груди. А потом на пороге появилась Иванна. На этот раз на ней был легкий халат в крупный горошек, а на ногах – белые носочки. Макса почему-то больше всего поразили эти носки. Они были слишком белые – либо девушка летала по воздуху, либо только что их надела. Узнав Макса, девушка пришла в замешательство. Она никак не ожидала увидеть его еще раз, да к тому же на пороге своего дома. Иванна насупила брови, руки скрестила на груди.

– Скажи, тебя в детстве, случайно, мать не роняла на пол?

– Не знаю… Я – детдомовский, – с улыбкой ответил Макс.

– Так ты убогонький? – Иванна и не думала жалеть. Она говорила резко, и молодой человек понял, что девушка это делает намеренно. Но почему она прогоняет его? Он не сделал ей ничего плохого.