Элла - Ури Геллер Страница 29

Она улыбнулась. У нее была хорошая улыбка, а зубы мелкие и белые. Гунтарсон улыбнулся в ответ. Его зубы оказались шире и еще белее.

— Давайте еще раз попробуем, — сказала она.

Через несколько секунд она уже успела загадать слова «дельфин», «Туту» и «Рэмбо».

Он ловил их на лету. Вслух Элла говорила еле слышным шепотом, а мысленно — довольно громко. Гунтарсон старался скрыть свои бурные эмоции. Сила ее телепатической отзывчивости разбудила в нем беспокойные воспоминания. Однажды, только однажды довелось ему встретиться с такой яркой восприимчивостью, и это воспоминание растревожило ужас, половину его жизни лежавший под спудом.

Он загнал внутрь поднявшуюся было волну страха, и заметил:

— Это довольно трудные слова. Обычно люди загадывают что попроще — кошка, собака, цветок… Кстати, при чем тут Рэмбо?

— Это кот моей подружки.

— А пароходный гудок?

— Туту? Это попугайчик тетушки Сильвии.

— Ага. А у тебя есть домашнее животное?

Он продолжал задавать вопросы наподобие этого, расспрашивая о том, чем она интересуется, как зовут ее друзей, где она побывала на каникулах — ничего существенного. Ничего, что годилось бы для репортажа. Он просто хотел, чтобы Элла начала говорить с ним естественно и доверительно.

Его обычная техника для подобных разговоров была проста. Она слегка льстила людям. Он просто слушал, позволяя тому, у кого брал интервью, полчаса, а то и больше, разглагольствовать на его любимую тему — обычно о самом человеке или его семье. Обычно возможность высказаться перед внимательным слушателем, который не пытается вас прервать, действует опьяняюще, это что-то вроде гипноза. Люди раскрывались, опуская свои защитные барьеры, а через некоторое время можно было несколькими вопросами перевести разговор на желаемую тему.

Но Элла не стремилась к разговору. Ей ни разу не удалось сказать больше нескольких слов подряд, самое большее — одного предложения, прежде чем она вновь умолкала. Ей явно было приятно, что кто-то уделяет ей внимание, — Гунтарсон предположил, что большую часть времени этого никто не делает. Но болтушкой она не была.

Он не мог беспрерывно задавать ей вопросы. Самый верный способ превратить собеседника в захлопнувшуюся раковину — это бомбардировать его вопросами, пусть и непоследовательными.

Джульетта подала чай.

— Надеюсь, вам не слишком скучно разговаривать с нашей Эллой. Она не больно-то много может о себе рассказать.

Элла сжала зубы, и сердито уставилась на собственные ладони. «Вот оно, — подумал Гунтарсон. — Поддразнить ее немножко. Она хочет, чтобы мы были друзьями — так пусть себя покажет».

— Думаю, — начал он, — дела обстоят намного лучше с тех пор, как твой дядя Роберт изгнал этих демонов.

— О да, — ответила за нее мать. — Гораздо лучше!

— Никаких больше странных происшествий, — поднажал он. Элла по-прежнему разглядывала ладони. Гунтарсон представил себе корабль на горизонте, и мысленно выкрикнул: «Разбей вдребезги!»

Что-то врезалось в плинтус с грохотом, как от пистолетного выстрела. Джульетта взвизгнула.

— Черт побери! — воскликнул Джоуи. — Ха-ха-ха! Нет, вы это видели?! Это была какая-то безделушка — кошка или еще что. — Он метнулся вперед и ухватил предмет, разбившийся на три части. — Поглядите-ка! — он протянул свою добычу Джульетте.

— Что это? Я этого никогда раньше не видела. Элла, это твое?

Элла покачала головой, даже не посмотрев.

— Это же кошка моей матери, — вдруг сказал Джоуи, разглядывая обломки, лежавшие в его пухлых короткопалых руках. — Она тратит на них чертову уйму денег. Ха-ха-ха! Она их собирает, — он сунул их под нос Гунтарсону. — Клянусь, это мамина кошка. Я ее купил ей на день рождения, еще когда был мальчишкой. Глазам не верю! Она просто взяла, и появилась в воздухе. Ты видел это?!

— Только слышал.

— Жаль, у меня камера не работала. Эта штука в воздух — вжик! — вон туда, — он ткнул пальцем куда-то за голову Джульетты, на уровне футов пяти от пола, — и зависла, а я себе думаю: «Что за черт? А потом она упала вниз, — он показал на высоту около десяти дюймов от ковра, — и со всей дури — шварк о стену!»

— Так она что, не по прямой упала?

— У меня пока глюков нет, Пит! Не-ет, я же вот, в руках держу то, что от нее осталось. Ты случайно не знакома с моей матушкой, Элла? Ха-ха-ха! — Джоуи явно без шуток жизнь была не мила. — Мамуля будет в ярости. Если б я только мог заставить ее в это поверить!.. Она обожает своих кошек. Ты, конечно, не виновата. Ох, хотелось бы мне это щелкнуть и в рамку! Слушай, а ты не можешь еще разок это проделать, а? Ха-ха-ха! — он, согнувшись, полез в кофр за сменным объективом для камеры.

Джульетта и уголком рта не улыбнулась. Гунтарсон наклонился вперед, уперев локти в колени и наблюдая за восторженным Джоуи. Элла продолжала молчать. Волны платиновых волос, загораживая ее лицо, не сумели скрыть выражения тихого торжества.

— Когда полтергейст чем-нибудь кидается, — заметил Гунтарсон, — предметы обычно возникают из ниоткуда, как эта фигурка, и не летят по прямой линии. Они зависают, огибают углы, как будто их несет невидимка, — он увидел, как Джульетта передернула плечами. — Вы когда-нибудь слышали о полтергейсте, миссис Уоллис?

— Даже видела. Во Франции, в детстве.

— В вашей семье?

— Нет.

Элла мысленно закричала: «Врунья! Радио! Голоса!»

И Гунтарсон услышал. Он не вполне понял ее, но слышал достаточно ясно, и улыбнулся Элле. Она смутилась и вспыхнула.

— Часто полтергейст связан с молодыми людьми или подростками. Они являются источниками энергии. И Элла — такой источник энергии, это очевидно. Но всё же не думаю, что можно назвать данный случай полтергейстом.

Джоуи держал камеру на весу, поводя ею из стороны в сторону, готовый снимать при первой возможности. Он установил широкоформатный объектив.

— Все полтергейста одинаковы. Никакого чувства юмора, только разрушения, и мелкие пакости. Вещи разбиваются или летают по воздуху. Полтергейст не любит предметов, связанных с религией, и докучает родителям.

— Еще бы, — отозвалась Джульетта. — Не могу сказать, что верю тому, что вы говорите, но с Эллой происходило в точности всё то же самое.

— Нет! Полтергейст невозможно контролировать, — сказал Гунтарсон, обращаясь к Элле. — А мне кажется, что ты можешь это контролировать, если захочешь.

Элла затрясла головой.

— А я думаю, можешь, — настаивал он. — У меня очень сильное ощущение, что ты можешь контролировать гораздо больше, чем сама представляешь. Ты можешь мысленно проговорить слово так же ясно, как я говорю вслух. Это — показатель того, насколько силен твой разум.

Джульетта двинулась к дочери, будто хотела встать между нею и пронырливым репортером.