Предание Темных - Кейси Эшли Доуз Страница 29

Лале очень пытается понять, учитывая там же наличие Влада – доволен ею султан или нет, как дядя Мурад продолжает:

– Хасан был очень светлым мальчиком. Как и твоя мать. Увы, из моей жизни уходят светлые люди.

Лале почти не помнит маму. В ее памяти лишь иногда всплывают странные разрозненные обрывки и какие-то образы женщины. Она часто улыбалась, была добра и невероятно красива.. но лишь это и осталось в памяти юной девушки.

Она слишком рано оказалась сиротой, если для этого ужасного положения вообще есть приемлемые сроки.

– Три сына! Три погибших сына! Я так виноват! – сокрушенно восклицает султан и опускается на диван.

Впервые Лале видит своего дядю, правителя таким великой могущественной империи, столь уязвленным и подавленным. Обычно дядя Мурад не проявлял эмоций и уж тем более не показывал свою слабость на людях.

– Что вы, дядя, вы не виноваты! Никто не виноват…

Лале запинается, задумавшись об истине своих слов. Так ли уж никто? В этом списке уж точно есть одно имя, написанное кровью Хасана. И вычеркнуть она его оттуда сможет только тогда, когда кто-нибудь доподлинно убедит ее, что у нее в тот день не было никаких шансов и не при каких обстоятельствах спасти кузена.

– Вы точно не виноваты! – поправляется Лале – такова судьба, воля Всевышнего..

Дядя Мурад чуть кивает, будто бы слова племянницы чуть облегчили его страдания, но с горечью возражает:

– Увы, моя добрая девочка. Это не воля Всевышнего. Это проклятие! Я расплачиваюсь за свою ошибку, за гибель светлой души..

Лале очень хочется узнать, что именно имеет ввиду дядя, но она не решается задать султану встречный вопрос без дозволения. А лишь опускает глаза и покорно молчит.

Султан потягивает свой ворот, как будто ему стало трудно дышать. Какое-то время он молчит, после чего, уже значительно совладав с собой, медленно добавляет:

– Сегодня у Хасана вместе с тобой был тот пленный юноша..

Сердце Лале уходит в пятки. Значит, все-таки, дядя оказался недоволен! Ну конечно, какое попустительство было в эту святыню позволять приходить совершенно чужому человеку!

Но султан не дает времени для ответа, потому что еще не договорил мысль:

– И я рад, что ты помогаешь ему освоится.

Лале открывает и закрывает рот, оглушенная, точно рыба.

Рад? Освоиться?

– Да – кивает дядя Мурад, будто она что-то сказала – нам крайне необходимо, что этот мальчик перестал воспринимать Османскую империю своим врагом. А, с позволения, настроен он достаточно враждебно. Что бы изменить его мнение не поможет даже султанское слово. Нужен кто-то.. кто без всяких слов покажет ему наглядно, что здесь он может себя чувствовать ничуть не хуже, чем дома. И более того – что теперь это место он может считать своим домом.

– Боюсь, я вас не до конца понимаю, падишах.

– Влад Дракула здесь совсем одинок. Но раз уж ты решила проявить инициативу, то я рад твоему решению. Это добрый и великодушный порыв, достойный такой светлой девушки. Обретя здесь друга, он гораздо быстрее почувствует себя комфортно, примет и устрой нашей страны. Ведь сложно видеть врага в том, кто сердцу близок, верно? Я наблюдаю вашу дружбу с Асланом, и это светлое чувство. Немногие люди готовы быть настолько бескорыстны в общении друг с другом. И я надеюсь, что величины твоего сердца хватит и на юного Влада, и вы продолжите ладить и дальше.. в пределах разумного.

Лале стоит озадаченная. Ранее дядя никогда не просил ее контактировать с пленными, и уж тем более с кем-то определенным. Но он не смотрит на нее, а словно глядит куда-то глубоко в свои мысли. Потому продолжает, делая значительные паузы:

– Да.. видишь ли, нам крайне необходимо, чтобы именно этот юноша изменил свои взгляды, увидел возможность и желание посягнуть на верность османской империи, поскольку сейчас в..

Но султана перебивает бостанджи своим появлением. Он, охранявший покои султана снаружи, входит внутрь и кланяется:

– Падишах, шехзаде Мехмед прибыл.

-11-

Султан тут же меняется в лице.

Но быстро берет себя в руки, натянуто улыбается и кивает стражнику:

– Пусть входит.

Когда же мужчина вновь скрывается снаружи, султан обращается к изумленной племяннице:

– Лале, ты ведь помнишь своего кузина Мехмеда? Вам было по пять лет, когда..

Но он вновь прерывается.

Потому что теперь в покои входит уже молодой человек. Едва ли он старше Лале, но зато значительно ее выше. Окинув надменным взглядом покои, он делает шаг вперед и слащаво улыбается султану:

– Мое почтение, отец! Как же давно мы не виделись.

Лале буквально врастает в пол. Ошеломленно переводит взгляд с дяди Мурада на Мехмеда.

Кузин? Отец?

Как у султана мог быть четвертый сын, если он нем никто ничего не знал? О нем никогда не упоминалось во дворце, и вообще всегда речь шла только о трех известных сыновьях. Лале никогда ничего не слышала о четвертом сыне. Хотя, выходит, он был немногим младше Хасана…

Тут острый взгляд юноши, наконец, зацепляется за молчаливую девушку. Он смеряет ее неприятным взглядом сверху-вниз. Верхняя губа чуть выпячивается, одна бровь презрительно едва изгибается. У Лале возникает противное ощущение, будто бы ее оценивают на выставке.

Заметив напряжение между ними, султан вмешивается:

– Это твоя кузина Лале. Вы друг друга, скорее всего, не помните, но в детстве очень часто играли вместе..

В детстве? Насколько глубоком детстве?

Почему образ этого парня совершенно никак не отложился в ее памяти, если они впрямь были не разлей-вода? Почему не осталось хотя бы чего-то расплывчатого, как в случае с матерью?

Почему Лале не помнит совершенно ничего?

Хотя..

Перед глазами у нее начинают, будто по требованию, всплывать какие-то бессвязные обрывки.

Маленькая девочка. Это она.

Страх.

Ипподром.

Лошади.

Люди, склонившиеся над кем-то, лежащим в песке..

В песке.. ипподром.. Это Хасан? Тело Хасана после грозы?

Но нет, это не взрослый юноша, а всего лишь пятилетний мальчик.

Это Мехмед..

-12-

Румыния, Бухарест.

Отель «Прибежище вампира».

Я будто качаюсь на волнах. Будто я на корабле, меня качает на волнах.. черт, видимо шторм, потому я чувствую брызги воды. Нет-нет-нет.. Их слишком много.. Судно переворачивается.. Оно сейчас перевернется!

– Агрх! – я подскакиваю на кровати и слышу приглушенных смех сестры.