Талтос - Энн Райс Страница 28

О таких вещах не говорится ни в одном документе Таламаски –во всяком случае, в тех, что мне известны. Прошло не более трех недель, как этосоздание было уничтожено. Но бумаги могут храниться в секретных папках, окоторых знают лишь избранные. Как только Таламаска получит информацию оперевоплощении Лэшера – терминология в данном случае не имеет значения, –агенты ордена попытаются завладеть им для использования в собственных целях.Ради получения необходимой информации они способны хладнокровно и предумышленнопожертвовать жизнью нескольких людей… Я твердо знаю, что Эрон не участвовал восуществлении их планов и чувствовал себя преданным соратниками по ордену. Вотпочему я вас спрашиваю: они знали о вас? Посвящены ли вы в планы Тала-маски,ибо, если это так, вы посвящены в оккультные знания высочайшего уровня.

– И да и нет, – ответил высокий. – Вы со мнойоткровенны, не так ли?

– Эш, постарайся не говорить загадками, –проворчал карлик.

Он тоже откинулся в кресле, позволив коротким ножкамвытянуться совершенно прямо, и сцепил пальцы на твидовом жилете. Воротникрубашки приоткрылся. Искорки света проблескивали в полуприкрытых глазах.

– Я просто упомянул об этом, Сэмюэль. Прояви немноготерпения. – Высокий человек вздохнул. – Постарайся сам не говоритьзагадками.

Он выглядел несколько раздраженным, когда вновь обернулся кЮрию.

– Позвольте мне ответить на ваш вопрос, Юрий, –сказал он. Тон, каким он произнес его имя, был теплым идоброжелательным. – Люди из Таламаски, возможно, сегодня обо мне ничего незнают. Быть может, только гению дано разгадать, что кроется в архивах ордена,если такие документы и в самом деле существуют. Я никогда не понимал в полноймере статус или значимость сведений, хранящихся в архивах ордена. Я однаждыпрочел ряд рукописей, много веков тому назад, и от души смеялся над ихсодержанием. Но в те времена все письменные языки казались мне наивными итрогательными. Некоторые остались такими и доселе.

Юрия эти слова привели в восхищение. Карлик был прав:разумеется, он не устоял перед властью этого существа, утратил способность идтисвоей стезей, лишился собственного пути – естественного нежелания верить всему.Но это же было неким видом любви, не так ли? Это был такой полный отказ отпривычного чувства отчуждения и недоверия, что последующее принятие было похожена интеллектуальный оргазм.

– Какой же язык не заставляет вас смеяться? –спросил Юрий.

– Современный сленг, – ответил высокий. –Реализм в художественных произведениях и журналистике. Разговорному языку частонедостает искренности. Он утратил все формальные элементы и вместо этого частоприбегает к чрезмерной краткости выражений. В наши времена, когда люди пишут,их язык подчас подобен хриплому свисту, заменяющему мелодии песен, которые онипривыкли петь.

Юрий рассмеялся.

– Думаю, вы правы, – сказал он. – Но это неотносится к документам Таламаски.

– Нет. Я уже объяснял: они мелодичны и забавны.

– Но тогда выходит, что есть документы и документы.Значит, вы полагаете, что они не знают о вас теперь?

– Я абсолютно уверен в том, что они ничего не знают обомне, и, когда вы рассказали свою историю, стало совершенно ясно, что они,возможно, и не могут знать. Но продолжим. Что же случилось с этим Талтосом?

– Они пытались увезти его оттуда и погибли при этом.Человек, который убил Талтоса, убил и людей из Таламаски. Перед тем какумереть, они, однако, попытались захватить Талтоса и утверждали, что имеют всвоем распоряжении женщину-Талтос, что столетиями искали и нашли ее и теперьнамерены свести вместе женщину и мужчину. Они указали как на общепризнанныйфакт, что такова цель ордена. Тайная и оккультная цель, должен сказать. Этопотрясло Эрона Лайтнера.

– Могу понять почему.

– Талтоса – Лэшера, кажется, не удивляли намеренияагентов ордена, – продолжал Юрий. – В свое время Таламаска пыталасьвыманить его из Доннелейта – возможно, для того, чтобы свести с женщиной. Но онне доверял им и не хотел иметь с ними дело. Он был в те дни священником. Иверил в собственную святость.

– Святой Эшлер, – произнес карлик, мрачнея. Егоголос, казалось, исходил не из окруженного морщинами рта, а откуда-то из центратуловища. – Святой Эшлер, который всегда возвращается снова…

Высокий слегка наклонил голову, внимательный взгляд карихглаз медленно перемещался вперед и назад по ковру – так, словно он читал некиеписьмена, скрытые в замысловатом восточном узоре. Он взглянул на Юрия и склонилголову так низко, что темные брови затенили глаза.

– Святой Эшлер… – произнес он с печалью в голосе.

– Вы и есть этот человек?

– Я не святой, Юрий. Не возражаете, если я будуобращаться к вам по имени? Давайте не будем говорить о святых, если можно…

– Конечно, пожалуйста, называйте меня Юрием, а я, есливы не против, буду называть вас Эшем. Но ведь все дело в том, что вы тот самыйчеловек? Тот, которого они называют святым? Вы говорите о столетиях! А мы сидимздесь, в гостиной, и слушаем, как потрескивают угли в камине. Сейчас официантпостучит в дверь и принесет закуски. Вы должны рассказать мне все. Я не смогузащитить себя от братьев из Таламаски, если вы не поможете понять, что жепроисходит.

И тут в дверь действительно постучали.

Сэмюэль соскользнул с кресла и направился к алькову.

– Пройди, пожалуйста, в спальню, Юрий, чтобы тебя неувидели.

Как только он с важным видом прошествовал мимо, Юрийподнялся, и плечо мгновенно отозвалось болью. Он прошел в спальню, прикрыл засобой дверь и обнаружил, что находится в полутемном помещении, мягкие, пышныепортьеры на окнах которого едва пропускали слабый дневной свет. Юрий поднялтрубку телефона, стоявшего на столике возле кровати, и быстро набрал кодмеждународной связи, а следом – территориальный код в Соединенных Штатах.

Затем он помедлил, ощущая полную неспособность говоритьуспокоительную ложь Моне, желая скорее сообщить Эрону все, что узнал, ибеспокоясь, что связь вот-вот прервут.

Несколько раз на пути из Шотландии он оказывался у разногорода телефонов и также пытался позвонить, но карлик давал команду немедленносадиться в машину.

Что сказать любимой малышке Моне? Что сообщить Эрону за тенесколько мгновений, что будут отпущены на разговор?