Последняя жатва - Ким Лиггетт Страница 28

– Само собой. – Я ласково сжимаю ее предплечье. – Я буду возить тебя туда каждое утро, а потом отвозить домой.

Она вглядывается в карту. По тому, как загораются ее глаза, я понимаю, что она производит в уме расчеты.

– Но это же сорок шесть миль туда и столько же обратно.

– Это даст мне время для размышлений. Так что ты окажешь мне большую услугу. Знаешь, я ведь не только красив, у меня в голове еще куча мыслей. – И я стучу по козырьку своей бейсболки.

Она хихикает.

– Например, мыслей об Эли Миллер?

У меня в голове не укладывается, что минувшей ночью здесь, в моем пикапе лежала Эли, как раз там, где сейчас сидит Умничка. Моя рука инстинктивно тянется к стереосистеме – я совсем забыл, что выдрал ее из приборной панели пару дней назад.

– Что с ней произошло? – Умничка касается проводков, оставшихся от стереосистемы.

– Сломалась. – Я щурюсь от солнца.

– Знаешь, ведь Эли наверняка будет сегодня вечером в Обществе охраны старины на Празднике урожая.

– Да, знаю.

– Тебе надо будет с ней потанцевать.

– Ты так думаешь? – Она с воодушевлением кивает. – А с кем собираешься танцевать ты?

– Может, с мамой. – Она пожимает плечами. – Или с Джесс, если она мне разрешит.

– Не обращай внимания на Джесс. У нее сейчас переходный возраст. Лучше нам с тобой оставить ее в покое.

– Она просто грустит, потому что наш папа умер.

Я чувствую легкий укол в сердце. Может быть, Умничка и права. И, вероятно, мне следует быть с Джесс поснисходительнее. Возможно, она уже и выглядит взрослой, но на самом деле она еще всего лишь ребенок. Я не должен об этом забывать.

Умничка опускает окно и, сложив пальцы в подобие бумажного самолетика, разрезает ими воздух, глядя на меня с улыбкой. Ей достаточно вот таких простых радостей, чтобы чувствовать себя счастливой. Надеюсь, она сможет остаться такой навсегда.

– Хочешь, я тебе спою?

– Само собой. – Я смеюсь.

Умничка начинает петь песенку, которую я узнаю сразу. Это та самая чудная песенка-считалка, которую она сочинила сама, когда была еще совсем маленькой. Поверить не могу, что она все еще ее помнит.

С солнечным светом, отражающимся в волосах, трепещущими на ветру крылышками феи и этой своей щербатой улыбкой она вызывает в моей душе чувство, которого я не испытывал уже более года. Надежду.

Когда я сворачиваю с шоссе в сторону Мерфивилля, впереди появляется церковь. Она выстроена из темно-серого камня и окружена рощицей из сосен и дубов. Раньше я никогда по-настоящему к ней не присматривался, но церковь производит сильное впечатление, как будто она перенеслась сюда прямо из учебника истории – такое можно увидеть в сельской местности где-нибудь в Англии, а уж никак не в глухом, захолустном городишке, затерянном в Центральной Оклахоме.

– Смотри, тут и мисс Грейнджер. – Умничка встает на колени на своем сиденье и машет ей из окна, пока мы заезжаем на парковку.

– Я и не знал, что ты знакома с мисс Грейнджер.

– Конечно, я с ней знакома, глупый. Я каждый раз вижу ее в Оукмуре, когда по субботам помогаю там миссис Гиффорд. Она готовит самые вкусные рисовые хрустяшки. И она была в похоронном зале, когда мы прощались с папой, помнишь?

Я не помню, что она была там, но ведь я очень многого не помню о том дне. Мне становится не по себе от мысли, что все это время она за мной наблюдала. Наблюдала за всеми подростками из Общества охраны старины.

– Мне она нравится, – говорит Умничка. – Она милая.

Мисс Грейнджер машет рукой ей в ответ. Она стоит перед церковью вместе с двумя монахинями. На ней надеты голубая блузка, которую я видел среди вещей, висевших в ее шкафу, и узкая твидовая юбка, а волосы, как всегда, стянуты в прихотливый узел.

– Мне она тоже нравится, – говорю я, и мне становится немного неловко оттого, что минувшей ночью я рылся в ее вещах.

Мы вылезаем из пикапа, и Умничка, схватив меня за руку, практически тащит меня к ним за собой через всю парковку, как ломовая лошадь. Я никогда раньше не видел воочию ни одной монашки. У этих двух довольно устрашающий вид, но Умничку, он, похоже, нисколько не напрягает.

– Это сестра Эгнес и сестра Грейс, – говорит мисс Грейнджер.

– Привет, Натали. – Сестра Эгнес приветливо улыбается Умничке.

– Ее все зовут Умн… – начинаю было я, но тут моя сестренка наступает мне на ногу.

– Да, я Натали Тейт. – И она пожимает обеим монахиням руки.

Здесь для нее начнется новая, лучшая жизнь. Может быть, она тоже жаждала ее. Натали. Мне придется постараться, чтобы привыкнуть к этому имени.

– Ты добрая фея или злая? – спрашивает сестра Грейс.

– Я люблю считать.

– О, полагаю, это полезный навык для феи, – говорит сестра Эгнес.

– Но ведь я не настоящая фея. Это просто такой костюм. Мне нравятся и ваши костюмы, – говорит Умничка, любуясь их черными одеяниями. – А волшебные палочки у вас есть?

– Боюсь, что нет, – отвечает сестра Эгнес.

– Если хотите, я могу смастерить для вас волшебную палочку. И еще могу научить вас моей песенке-считалке.

– Это было бы замечательно. А сейчас давай мы здесь все тебе покажем, устроим для тебя персональную экскурсию.

Я порываюсь было последовать за ними, но мисс Грейнджер удерживает меня. На секунду я и забыл, зачем мы здесь на самом деле.

Мисс Грейнджер ведет меня вверх по лестнице паперти. Когда она открывает одну из массивных резных дверей, у меня екает сердце. Я заглядываю внутрь и вижу двух священников с суровыми лицами в странных головных уборах и богатых облачениях, стоящих в конце длиннющего прохода между рядами скамей.

Я оборачиваюсь, чтобы ободрительно помахать Умничке, но она, похоже, в этом не нуждается. Она бежит вприпрыжку, держа за руки обеих монахинь и высоко держа свою белокурую головку.

Мисс Грейнджер втаскивает меня в церковь и закрывает двери на засов, перекрыв доступ яркому солнечному свету.