Прелат - Ольга Крючкова Страница 28

Рене кивнул.

Арбалет был действительно несколько больше, но легче за счёт другой конструкции спускового крючка и используемого металла. Прелат взял арбалет в правую руку и примерился: по его задумке должно получиться весьма не плохо.

– Что к нему прилагается: болты или стрелы? – поинтересовался он.

– Как вам угодно. Можно устроить по вашему желанию.

– Хорошо, беру всё, что есть.

Оружейник чрезвычайно обрадовался: каждый визит прелата, хоть и нечастый, позволял ему вести успешно дела чуть ли не целый год! – в Шоле оружие хоть и покупали, но в основном кинжалы и охотничьи ножи и то недорогие, такое же дорогостоящее снаряжение – почти никогда. Бывали случаи, когда заезжали местные бароны, но и они, увы, были не богаты, стараясь сбить цену. Но Блез всё равно приобретал подобное снаряжение, как говорится по случаю, мало ли кому из бывших наёмников срочно нужны деньги, потому как знал: Рене де Шаперон рано или поздно почтит его своим визитом, и заработок будет не соизмерим с затратами.

– Да, и присовокупите, к вышесказанному, скрамасакс – не очень длинный, примерно длиной в один локоть и непременно обоюдоострый.

Блез быстро произвёл расчёты:

– Двенадцать золотых францисков.

Рене отсчитал ему названную сумму, сожалея, что тайник, устроенный им в доме «отца» на всякий случай, весьма оскудел.

– Когда всё будет готово? Мне надо как можно быстрее.

– Приходите, когда колокола отзвонят сексту.

* * *

После лавки оружейника де Шаперон посетил прево, оставив распоряжение по поводу имущества родителей. Конечно, у Рене был старший брат Жульбер, которого, увы, в Шоле никто не воспринимал всерьёз, даже жена. А то обстоятельство, что Рене – прелат, да ещё и дворянин, получивший право именоваться де Шапероном, а также денежное вознаграждение за верную службу из рук самого короля, не оставляли у прево сомнений: младший сын убиенного Гийома имеет полное право распоряжаться наследством.

Покончив сов всеми формальностями, Рене вернулся домой. Он прекрасно помнил, что сказал во сне отец по поводу меча. И как человек, верующий, прелат не сомневался: это предупреждение, меч непременно следует найти и постоянно носить с собой.

Рене спустился в погреб, помещение было холодным, как и положено, и весьма просторным. В углу стояли короба и плетёные корзины с овощами, далее ржаное вино, разлитое по глиняным кувшинам. Он огляделся: где Гийом мог спрятать меч?

Бобы, которые выращивала матушка, хранились в невысоком длинном коробе. Погреб хранил прохладу круглый год, даже жарким летом, что давало возможность бобам не прорастать и долго храниться, впрочем, как и другим овощам.

Стены погреба, выложенные камнем, на вид не могли иметь никаких тайников, да и Гийом не владел ремеслом каменщика, ибо привык работать мечём или пыточными приспособлениями.

Рене помнил меч отца. Это был двуручный Бастард Сворд [47]: гарда из чернёного металла в виде рожек отделяла крестовину от пламенеющего клинка [48], ниже имелась ещё одна, чуть меньшая по размеру, позволяющая совершать перехват рук, прямо под ней виднелась замысловатая печать, видимо принадлежавшая оружейнику, создавшему столь прекрасный меч. Отлично сбалансированный и в то же время лёгкий, несмотря на свою внушительную внешность, Бастард Сворд позволял палачу мгновенно вершить правосудие на городской площади. Много собиралось горожан, дабы увидеть, как Гийом взмахнёт пламенеющим клинком, и…голова несчастного покатиться на землю под вой восторженной толпы.

Рене ещё раз прошёлся по погребу: возникало лишь одно предположение – меч хранился в коробе, присыпанный бобами. Он присел на корточки, откинул кусок холста, которым по обыкновению Соланж накрывала корзины и короба, и, запустив руки в прохладные бобы, пытаясь достичь дна.

Рене нащупал нечто, завёрнутое в ткань, он тотчас начал с остервенением разгребать бобы, бросая их тут же на пол рядом с коробом. И вот цель была достигнута: он достал свёрток и, сгорая от нетерпения, развернул.

Бастард Сворд предстал во всей своей красе, ничуть не пострадав от времени, ведь Гийом давно оставил ремесло палача. Рене охватил крестовину меча руками, приняв боевой фойн [49], словно готовился нападению на незримого врага. Меч таинственно поблёскивал в скудных отблесках свечи. Рене ещё раз осмотрел его, провёл указательным пальцем левой руки по середине блестящего волнообразного клинка, дотронулся до печати под малой гардой, мысленно дав клятву никогда не расставаться с «подарком» отца, веря, что Бастард ещё сослужит ему верную службу.

* * *

Оружейник, как и обещал, подготовил боевую перчатку, модернизировав её таким образом, что в основание металлической ладони можно было вставлять арбалет или скрамасакс, для чего пришлось немного подогнать его крестовину.

Рене остался доволен работой и тотчас позвал Жиля, дабы примерить «обнову». Юноша пришёл в неописуемый восторг, – одев боевую перчатку с длинным наручем из металла и дублёной кожи, который плотно облегал руку и закреплялся на ней специальными ремешками, – не удержался и воскликнул:

– Господин! Какое прекрасное приспособление!

Рене усмехнулся, видя волнение и восторг Жиля.

– Проведём испытание. – Он вставил в перчатку арбалет, к которому оружейник приделал специальный металлический штырь, взял стрелу и произнёс: – Смотри, как нужно заряжать… – Оружие пришло в боевую готовность. – Целься в стену, нажимай спусковой крюк и…

Стрела вылетела из чрева арбалета и вонзилась в деревянную стену.

– Отличный наконечник! – заметил Жиль. – Позвольте мне не снимать новую руку!

Эмоциональная горячность юноши откровенно забавляла прелата, но всё же он помнил, как его подопечный бесстрашно всадил крест в лапу демона: «Пожалуй, мальчишка вполне храбр и сможет быть преданным делу, а с годами восторгов поубавиться, что придаст солидности и уверенности в суждениях…»

Со второго этажа в трапезную спустилась Элеонора.

– Сударь, – обратилась она к Рене, – я хотела бы вам напомнить, что наверняка моё исчезновение переполошило весь Орлеан. Я хотела бы, как можно скорее отправиться к маркизу.

– Понимаю, графиня, ваше любовное нетерпение и желание упасть в объятии я жениха. Я уладил все дела в Шоле, Жиль получил новую руку, – юноша помахал ею, приветствуя маркизу, – теперь мы можем отправиться в путь. Желаете прямо сейчас?