Загадочный город - Эндрю Кальдекотт Страница 27

Наследникам и поручителям Губерта Финча — открыть только в случае смертельной угрозы, когда «другое место» будет представлять непосредственную опасность благоденствию Ротервирда.

Все предки Финча бережно хранили этот документ, и ни один не решился его открыть. Его задача заключалась в том, чтобы так оставалось и впредь.

Он ничего не знал о том, где находится «другое место», не знал даже, что оно собой представляет. Финч не имел ни малейшей догадки, о какой угрозе могла идти речь. Он знал лишь о том, что и письмо, и таинственное место представляли собой тайну.

Но приглашение побудило его обратиться к старым инструкциям. Открытие поместья являлось единственным в своем роде прецедентом и, как он подозревал, нарушало Ротервирдское право. Старые дома хранили старые тайны; дайте им новую жизнь, и тайны начнут разлетаться по воздуху — именно по этой причине его собственный дом был закрыт от всех, кроме его жены и сына, а в архив запрещалось входить даже им. Что же все-таки привлекло сэра Веронала в это захолустье? Кто он такой? И самый сложный вопрос: зачем миллионеру-чужаку выбирать в качестве последнего приюта именно Ротервирд? Финч чувствовал тут скрытые мотивы и проклинал продажность Сноркела.

Но все-таки подписал ответ с согласием. Настало время войти в клетку ко льву.

Виксен Валорхенд выбрала укромный уголок Айленд Филда специально для того, чтобы попрактиковаться со своим необычным оружием. От срезанных верб остался ряд пеньков разной ширины и высоты.

Теперь или никогда: она все-таки решила принять приглашение, чтобы воспользоваться им как единственным шансом произвести впечатление на общество Ротервирда. Там соберутся все мало-мальски приличные люди.

Поразительно, с какой точностью Фласк предсказал появление чужака, размеры его богатства, реставрацию поместья и даже вечеринку, посредством которой незнакомец сделает первый шаг к соблазнению города! К этому он добавил кое-какие запретные сведения: о том, что первоначальный владелец, живший в поместье сотни лет назад, был выдающимся ученым и преподавателем. От этого передача ключей от поместья неизвестному выскочке-плутократу казалась еще более оскорбительной. «Надо будет выразить протест», — бойко предложил он, но легче сказать, чем сделать. Что толку размахивать плакатами? Она должна организовать впечатляющую акцию и такой же впечатляющий побег.

Что касается первого, Виксен потратила много времени на свой наряд, вшив в него две подкладки и разместив между ними плоские проекторы. Она испробовала несколько разных материалов, прежде чем достигла желаемого эффекта. Дополнительные элементы разрабатывались специально для того, чтобы компенсировать недостаток ее роста. В помещении будет полно людей, поэтому Виксен придется как-то выделяться.

Что касается второго, она предполагала, что в доме будет охрана, а значит, следовало как-то с ней справиться, причем опять-таки впечатляющим образом.

Виксен держала свой план при себе. Какое-то время она находилась под обаянием холодной красоты Стриммера, но, добившись своего, тот быстро переключился на другие объекты. Самостоятельная акция была ее единственной возможностью доказать что-то своему бывшему — и весьма авторитарному — учителю.

Мысли Виксен вернулись к Фласку, к тонкому предмету, который он преподавал, — истории, проникающей в прошлое, чтобы предсказывать будущее. Подумала она и о том, как много стояло на кону, ведь в итоге, после всех открытий, которые он сделал, Фласк исчез, и очень быстро.

Свет уже угасал, когда Виксен подняла с земли у своих ног небольшой прибор, взмахнула рукой и нацелилась на пенек слева от себя, силуэт которого напоминал человеческую ногу.

Рабочий день Билла Ферди начался вскоре вскоре после рассвета с того, что он на передвижной торговой палатке — семейство Ферди пользовалось ею совместно с другими жителями деревни, чтобы сбывать излишки фермерской продукции, — въехал в город через Северные ворота и последовал вниз по Голден Мин к Рыночной площади, после чего уже пешком направился к «Душе подмастерья». Жители деревни охотно подвозили друг друга в город и обратно, поскольку не все торговали там каждый день. Ферди чувствовал, что зимой паб приобретал особое значение в жизни Ротервирда, в основном благодаря тому, что только его «Особое крепкое» было способно противостоять суровости сезона.

Лежавшее на коврике у входа письмо могло быть доставлено только лично, поскольку почтальоны так рано не просыпались. И это само по себе уже показалось ему тревожным предзнаменованием.

На плотной официальной бумаге под числом и гербом Ротервирдского городского совета значилось следующее: