Город Пустых. Побег из дома странных детей - Рэнсом Риггз Страница 27

Я слез с повозки, как и велел цыган — подняв руки над головой. Гораций и Хью сделали то же самое. Остальные последовали нашему примеру, и только Милларду удалось незаметно улизнуть. Я знал, что он никуда не уйдет, а будет околачиваться где-нибудь поблизости, подслушивая, подсматривая, выжидая.

Цыган в кепке, которого я про себя определил как главного здесь, засыпал нас вопросами:

— Кто вы? Откуда? Где ваши взрослые?

— Мы с запада, — спокойно ответила Эмма. — С небольшого острова неподалеку от побережья Уэльса. Как я уже сказала, мы сироты. Наши дома были уничтожены бомбами во время воздушного налета, и нам пришлось бежать. Мы выбрались с острова на лодке и гребли до самого берега. Мы чуть не утонули. — Эмма попыталась выдавить из себя слезы. — У нас ничего не осталось, — шмыгнула она носом. — Мы несколько дней не могли выйти из леса и бродили по чаще, пытаясь найти что-нибудь съедобное. Вся наша одежда — это то, что надето на нас. Когда мы увидели, как проезжают мимо ваши повозки, мы побоялись попадаться вам на глаза. Мы только хотели доехать до города…

Мужчина разглядывал ее, хмурясь все сильнее.

— Почему вам пришлось покинуть остров после того, как ваш дом разбомбили? И почему вы побежали в лес, вместо того чтобы идти вдоль берега?

— У нас не было выбора, — подал голос Енох. — За нами была погоня.

Эмма бросила в его сторону предостерегающий взгляд, который, казалось, говорил: Не суйся, дай мне закончить.

— Кто за вами гнался? — поинтересовался цыган.

— Плохие люди, — ответила Эмма.

— Вооруженные люди, — добавил Гораций. — Они были одеты в военную форму, хотя на самом деле никакие они не солдаты.

Вперед шагнула женщина в ярко-желтом платке.

— Если за ними гонятся немцы, то это может создать нам лишние проблемы. Прогони их, Бехир.

— Или привяжи их к деревьям и оставь здесь, — добавил поджарого вида мужчина.

— Нет! — воскликнула Оливия. — Нам необходимо поскорее добраться до Лондона. Мы не имеем права опоздать!

Цыган приподнял бровь.

— Куда опоздать? — поинтересовался он. Разжалобить нам его явно не удалось, но мы пробудили его любопытство. — Мы ничего не станем с вами делать, пока не узнаем, кто вы такие, — добавил он, — и чего вы ст о ите.

* * *

Десять мужчин, держа наготове длинные ножи, подвели нас к плоской повозке, на которой была установлена клетка футов двадцать на десять. Еще издалека я понял, что это сооружение с толстыми железными прутьями предназначается для животных.

— Вы ведь нас здесь не запрете? — спросила Оливия.

— Запрем. Только до тех пор, пока не выясним, что с вами делать дальше, — отозвался цыган в кепке.

— Прошу вас, не надо! — снова взмолилась Оливия. — Мы очень спешим в Лондон!

— Это еще зачем?

— Один из нас болен, — пояснила Эмма, многозначительно глядя на Хью. — Ему необходим врач!

— Чтобы попасть к врачу, незачем ехать в Лондон, — вмешался один из цыган. — Джебайя врач, верно, Джебайя?

Вперед шагнул мужчина со щеками, покрытыми засохшими струпьями ссадин.

— Кто тут болен?

— Ему нужен специалист! — возразила Эмма. — У него очень редкое заболевание. Жалящий кашель.

Хью поднес руку к горлу, как будто оно у него сильно болело, и кашлянул. Из его рта вылетела пчела. В толпе цыган послышались возгласы изумления. Какая-то маленькая девочка спрятала лицо в юбках матери.

— Это какой-то фокус! — заявил так называемый доктор.

— Довольно, — провозгласил вожак. — Живо в клетку!

Они подтолкнули нас к ведущей в клетку доске. Мы столпились у повозки. Никто не хотел подниматься первым.

— Мы не можем позволить им сделать это! — прошептал Хью.

— Чего ты ждешь? — прошипел Енох Эмме. — Сожги их!

Эмма покачала головой и прошептала в ответ:

— Их слишком много.

Она первой поднялась на повозку и вошла в клетку. Та была очень низкой, а на ее полу лежало дурно пахнущее сено. Когда внутри оказался последний из нас, вожак захлопнул дверь и запер ее за нами, сунув ключ в карман.

— Никто не должен к ним приближаться! — заорал он так, чтобы слышали все. — Это могут быть колдуны или того хуже.

— Вы угадали, — сквозь решетку сообщил им Енох. — Немедленно нас освободите, или мы превратим ваших детей в страшилищ!

Вожак захохотал и сошел на землю. Тем временем остальные цыгане отошли подальше и начали располагаться лагерем, устанавливая шатры и разводя костры. Мы в полном отчаянии опустились на сено.

— Осторожно, — предостерег нас Гораций, — тут повсюду навоз!

— Да какая разница, Гораций? — махнула рукой Эмма. — Кому есть дело до того, чистая у тебя одежда или грязная?

— Мнеесть дело, — ответил Гораций.

Эмма закрыла лицо руками. Я сел рядом с ней, но как ни пытался подобрать слова, способные ее подбодрить, у меня ничего не вышло.

Бронвин приоткрыла полу пальто, чтобы позволить мисс Сапсан подышать свежим воздухом. Енох опустился на колени перед птицей и наклонил голову, как будто к чему-то прислушиваясь.

— Вы это слышите? — спросил он.

— Что? — не поняла Бронвин.

— Звук жизни, которая капля за каплей покидает мисс Сапсан! Эмма, ты должна была сжечь физиономии этих цыган, пока у тебя была такая возможность!

— Мы были окружены! — отозвалась Эмма. — Началась бы драка, и кто-то обязательно пострадал бы или даже погиб. Я не могла пойти на такой риск.

— Поэтому ты решила рискнуть жизнью мисс Сапсан! — заявил Енох.

— Оставь ее в покое, — вмешалась Бронвин. — Решать за всех очень трудно. Мы же не можем устраивать голосование всякий раз, когда необходимо делать выбор.

— В таком случае, может, вы позволите мнерешать за всех? — предложил Енох.

Хью фыркнул.

— Если бы за главного у нас был ты,то нас бы уже не было на свете.

— Послушайте, все это сейчас не имеет значения, — перебил их я. — Нам необходимо освободиться из этой клетки и добраться наконец до города. Сейчас мы намного ближе к нему, чем были бы, если б не прокатились на повозке. Так что незачем плакать по молоку, которое еще даже не пролилось. Нам всего лишь надо составить план побега.

Мы принялись размышлять, и у нас родилось множество идей, хотя привести в исполнение хоть одну из них не представлялось возможным.

— Может, Эмма сумеет прожечь этот пол? — предложила Бронвин. — Он деревянный.