Старое пианино - Ирина Лазарева Страница 27

— Я понял: ты жаждешь дальнейшего разложения, деформации пространства, отказа от гармонии.

— Да!

— И предлагаешь участвовать в этом мне, музыканту и композитору?

— Глупец, я могу дать тебе славу, несравнимую с лаврами всех пианистов когда-либо живших и живущих ныне. — Себ подтолкнул Лизу к Максиму. — Забирай ее в придачу и оцени мою щедрость.

Лиза смиренно двинулась к Максиму, но не отрывала глаз от Себа, смотрела на него с обожанием.

— Все ложь, — с мукой выдохнул Максим. — Ты поманил меня женщиной, которая ко мне равнодушна, славой лже-исполнителя, наподобие Веренского, хуже — я стану убийцей не только музыки, но и людей.

Себ, очевидно, начал терять терпение. Лицо его сделалось свирепо и почти так же некрасиво, как у его слуг. Он вытянул руку, и струя пламени ударила Максиму под ноги. Чаритта, будто того и ждал, подскочил к пленнику со спины и набросил ему кнутовище на шею. Максим почувствовал, как удавка сжимает горло; раскаленные подошвы кроссовок обожгли ступни. Он тоскливо подумал, что это только начало и что ему, скорее всего, не спастись.

— Не воображай, что ты представляешь для меня какую-то ценность, — зловеще процедил Себ, — я могу изжарить тебя прямо сейчас без ущерба своему делу. А потом дождусь очередного слабоумного менестреля.

— А ты — мелкий вор и обманщик! — запальчиво вернул Максим, обидевшись почему-то до смерти на слово «слабоумный». И тут же закрыл голову руками, ожидая неминуемой расплаты за дерзость. Удавка на горле натянулась в ожидании знака Себа.

— Ты прав, Максим, — вдруг раздался звучный, незнакомый голос. — Все его обещания — ложь. Он не отдаст Лизу, хотя и не убьет ее, как грозится: она нужна ему — дочь Веренского, потомок графского рода, без нее книга в его руках бесполезна.

Из висячей гущи ненастного пара выступило новое действующее лицо. Это был высокий юноша, широкоплечий, стройный, мускулистый, одетый как древний спартанец — панцирь поверх короткого хитона, плащ, скрепленный пряжкой на левом плече, на ногах поножи, украшенные чеканными узорами, сандалии с завязками до колен. Своеобразность его оснащения заключалась в преобладании белых и серебристых тонов: инкрустированные серебром доспехи, белый хитон и белый плащ; на боку, на портупее с блестящими бляхами, висел длинный меч в ножнах из слоновой кости.

Воинственный незнакомец был, однако, без необходимого при таком снаряжении шлема, с непокрытой головой. Короткие волосы слегка вились, на лоб спадала светлая прядь, из-под нее твердо глядели ясные голубые глаза.

Появление юноши произвело шокирующее действие на палачей Максима. У Чаритты выпал кнут из рук. Он затрясся, подхватил свое орудие пыток и юркнул за спину Себа. Господин его не шелохнулся, превратился на короткий срок в каменное изваяние. Затем протянул руку, словно хотел дотронуться до юноши в доспехах, и тут же отдернул.

Воин и Себ встали друг против друга. Тишина наступила такая, что Максим усомнился, находится ли он еще на матушке-земле, существует ли заповедник за ватной завесой, есть ли река в стороне. Все словно провалилось куда-то, уступив место душной, мертвенной облачности.

Молчание затягивалось. Наконец Себ глухо произнес:

— Регул…

Он прикрыл глаза рукой, сгорбился и отошел, повернувшись к пришельцу спиной. Тот хмурился, но стоял неподвижно и прямо, левая рука лежала на большой, окованной серебром рукояти меча.

Когда Себ обернулся, его лицо снова было насмешливо, но заговорил он с горечью:

— Так кто же у нас справедлив и милосерден? Кто движим любовью и всепрощением? Велик, непорочен, свят? Или ты станешь уверять, что выбор на тебя пал случайно. О нет, никогда не поверю! Я помню, как изощренно они умеют разить.

Он подошел ближе, с болью глядя юноше в лицо:

— Скажи мне, Регул, ярчайшая звезда в созвездии Льва, знал твой владыка, к кому тебя посылает?

— На что ты сетуешь, Себ? — угрюмо отозвался тот. — К тебе мог явиться любой из нас, я или другой — это ничего не меняет. За себя могу сказать — встреча с тобой не входила в мои планы.

Себ поднял брови:

— Ты даже не хочешь назвать меня по имени?

— Ты — Себ. Твое имя давно забыто, на небе погасла твоя звезда.

— И все же я здесь, перед тобой, и сколько бы ты не строил из себя бесстрастного служаку, тебе нелегко сейчас говорить со мной.

— Я не слуга, тебе это отлично известно, не пытайся меня задеть. У каждого из нас был выбор, свободная воля — на чьей стороне сражаться. Я умолял тебя, сделал все, что мог, чуть в ногах не валялся, ты не забыл? А ныне ты изменился так страшно, так непоправимо и безвозвратно, что я сам не хочу равнять тебя со своими воспоминаниями. Ты тот — кого я не знаю и не знал никогда.

Регул говорил негромко; слова, как видно, давались ему с трудом. Максим, несмотря на шаткость своего положения, с изумлением созерцал колоритного молодца: его уверенные манеры компенсировали кажущуюся молодость, кроме того трудно было ожидать в столь молодом человеке подлинного величия, тем не менее оно сквозило в каждом жесте, взгляде, интонации.

Себ, выслушав приговор, изменился в лице, будто внезапно горестно растерялся, на смуглых щеках выступил темный румянец, кровь ударила ему в голову. Однако вскоре он перемогся, вернул себе надменную осанку и значительную поступь. Он обошел собеседника, оглядывая его с придирчивым сарказмом.

— Ты пришел ко мне с мечом? А я, как видишь, безоружен. — Он развел руки в стороны в доказательство своих слов. — Неужели ты хочешь драться со мной, блистательный Регул? Не погнушаешься обагрить свой меч нечистой кровью?

— Лукавишь, Себ. Кого ты хочешь провести? Полчища тварей прячутся в тумане и ждут лишь одного твоего знака. — Регул вытащил тяжелый меч из ножен и повел сверкающим клинком по периметру. Тотчас раздался вой, неистовый скулеж, беспорядочный топот.

Растерявший апломб Чаритта с воплем бросился на землю и скорчился, чтобы казаться как можно меньше.

Себ изобразил добродушие:

— Хорошо, сдаюсь, ты меня раскусил, и все же мне не дает покоя вопрос: если я попытаюсь спалить музыканта, ты бросишься на меня с мечом?

— Можешь в этом не сомневаться, — жестко ответил воин. — А сейчас верни ему способность двигаться и уходи. Ты меня знаешь, Себ. В отличие от тебя, я нисколько не изменился.

— Вижу, — обнажил острые зубы Себ, продолжая все быстрее кружить вокруг Регула как дикий зверь, и глаза у него засветились по-волчьи. — С другой стороны, мне оказали великую честь, назначив тебя моим противником. Видимо, я внушаю кому-то настоящий ужас, раз прислали непобедимого Регула. Меня просто распирает от гордости!

Себ был опасно взвинчен, поэтому Регул зорко следил за каждым его движением. Он переместился в сторону Максима и опустился на одно колено рядом с ним, поддел его сильной рукой и приподнял с земли. Меч держал перед собой в правой вытянутой руке, острый кончик клинка ходил из стороны в сторону вместе с его взглядом.