Оказия - Анна Шведова Страница 26

– Что там еще случилось? – хрипло спросил он, отрывая тяжелый взгляд от впавшего в кому Кардашева.

Он чувствовал, что остальные плохие вести ждать себя не заставят. Так оно и было. На опушке появились ругающийся Порозов и сильно припадающий на правую ногу Стефка, волоча безвольно расслабленного Аську. Смертельно-белое лицо мальчишки напоминало восковую маску, он явно потерял много крови. Лукич бросился к Аське, припал к груди, облегченно прошептал: «жив», и только тогда принялся осматривать развороченное до кости бедро, туго перетянутое покрасневшим кушаком.

Оболонский поднялся, огляделся и еще раз спросил:

– Так что случилось?

Порозов неприязненно зыркнул на Константина и замер у тела Германа, не в силах двинуться и оторвать мучительно-сожалеющего взгляда. Прошло несколько минут, прежде чем он рублено ответил:

– Там были люди Меньковича. Двое. Натравили на нас оборотней. Среди бела дня. Сволочи.

Сказанное доходило с трудом.

– Расскажи-ка все по порядку, Порозов, – обреченно вздохнул Константин, вопреки привычке переходя на «ты», – Причем здесь Менькович?

– Особо и нечего рассказывать, – хмуро начал Порозов, – Такого дурака сваляли, что сказать стыдно.

О себе самом Оболонский мог сказать то же самое.

По рассказу Порозова, вокруг става отряд рассредоточился задолго до встречи и точно знал, что рядом нет ни одной живой души. Лозника сразу же взял под контроль Аська, Стефка же оставался свободен, на подстраховке, остальные расположились как обычно: Порозов Аську прикрывает, Подкова – Стефку, а Герман на высоте поодаль оставался, для общего руководства.

Но Хозяин так и не появился.

В полдень к озеру подъехали двое всадников. Одеты хорошо, добротно, не с селянского плеча, кони сытые, холеные. Только вот на хозяев новоприбывшие никак не тянули – в лучшем случае порученцы, а единственный человек в округе, способный держать в порученцах шляхтичей, это Менькович.

Приехавшие разделились: один к воде пошел, другой с конями схоронился неподалеку. Первый ждал на берегу, под стволами ветл, заметно нервничал да на дорогу поглядывал. Простоял с полчаса, не меньше, когда на коляске к ставу подъехал какой-то мужичок. Рассмотрел Порозов мужичка – и еще больше удивился. То был старик, невысокий, худой, даже щуплый, с нервными суетливыми движениями, только вот одет не по-селянски, чего можно было ожидать, а по-городскому – чисто, аккуратно, добротно, хотя и не богато. Трудно было ожидать в этих глухих болотных местах городского чиновника, да еще и разъезжающего в одиночку.

На прибывшего ожидавший под ветлами накинулся с упреками: опаздываешь, мол, старик. А тот с достоинством и отвечает: так и так, по болотам бродить не приучен, кабы по-людски встречи назначали, так и не опаздывал бы. Тот еще пуще набросился: давай бумаги и не рассусоливай долго. Сущий бандит! Старик из-за пазухи пакет достал, сначала протянул, потом назад отнял. А где, говорит, расписочка Меньковича, что бумаги у меня принял? Непорядок это, чтобы без расписочки. Порученец хренов и рассвирепел. Очумел ты что ли, кричит. Какую тебе расписочку надо? Что на тот свет без проволочек отправлю? Этого, мол, захотел? Так это мы быстро устроим! И ну толкать дедка в грудки, да все к воде ближе. Тот не сдается: договаривались, мол, под расписочку, сам Менькович обещался, а у самого руки трясутся да голос дрожит. Как пить дать, утопили бы старичка. Тут Стефка не выдержал, из укрытия выскочил. Оставь, кричит, деда в покое. Шляхтич свистнул, другой, тот, что лошадей держал, из кустов закричал. Старик-то с испугу назад пошел, второй парень к нему подбежал, бумаги из рук вырвал да ну бежать к лошадям. Первый хотел догнать его, мимо старичка пробежал, походя в воду столкнул, да тот один падать не захотел, за собой шляхтича потащил, что клещ вцепился. Аська лозника держал, утопить бы деда не позволил, да тот сам сплоховал – дно под ветлами неровное, глубокое, тонуть стал, кричать. Стефка к воде бросился, на помощь, да тут вдруг закричал Герман. А потом напали оборотни. И это было ооочень странно. Во-первых, незаметно подобрались – Аська и Стефка в это время удерживали лозника, который со страху стал сильно баламутить и тянуть к себе людей, находящихся на берегу, а потому приближение оборотней-то и не заметили. Во-вторых, нападать должны бы сзади, на самых сильных и опасных, то есть на Порозова и Подкову. А оборотни появились сбоку, один справа из осоки, другой – слева, со стороны дороги. Появились, продемонстрировали себя рыком и только тогда бросились вперед. Аське со Стефкой водника пришлось отпустить, так что старик и один из шляхтичей утопли. У них не было шансов выбраться без помощи.

К своему стыду отряд Германа оказался не готов к такой драке – на оборотня идти с простым железом или пулями бесполезно, а нужного оружия заранее положить рядом не догадались, не на тех готовились. А мысленной силой да без особых приспособлений удержать таких сильных тварей почти невозможно. В общем, сплоховали, и эта ошибка стоила жизни Герману и может стоить Аське – мальчишку сильно задел один из оборотней.

Вся стычка продолжалась от силы несколько минут и закончилась очень быстро – оборотни просто отступили, бросив добычу, и тут же исчезли в осоке, будто их и не бывало. Однако тогда удивляться странному поведению тварей было некогда – обнаружилось, что некто ударил ножом Германа и тот доживает последние минуты.

– И что ты об этом думаешь? – спросил Оболонский, когда Порозов закончил рассказ и тягостно умолк.

– Что думаю? А то, что неспроста нас приманили к ставу.

– Герман и был главной целью нападения?

Порозов задумчиво глянул на Константина и хмуро кивнул:

– Или ахри… этот, как его, ахривариес.

– Архивариус? – удивился Оболонский, – Это и есть местный архивариус?

– Да, видал я как-то старичка. Герман у него бывал. А о чем они там говорили – не знаю.

Оболонский недоуменно замер. Хорошо бы понять, что происходит. Хорошо бы понять, как все взаимосвязано. Обычно так и получалось – все части происходящего, все фрагментарные знания, разрозненные факты, интуитивные догадки постепенно, один за другим укладывались в голове подобно тугой жесткой пружине виток за витком, чтобы когда-нибудь выстрелить пониманием общей картины. Нужно только больше времени и еще больше фактов. Если бы только они были – время и факты, если бы только избавиться от этого дурацкого ощущения слепоты и беспомощности…

– Объясни-ка мне, Порозов, – в голосе тауматурга непроизвольно прорезались холодные нотки, – когда вы приехали в Звятовск? Меня уверяли, что вы здесь от силы три дня, но за такое время столько дел провернуть невозможно. Так когда же?

Алексей криво усмехнулся и отвернулся.

– Не кажется ли тебе, – нажал Оболонский, – что время для таинственности и секретности упущено?

– Три дня, господин советник, три дня. А вот сам Герман – две недели.

– Значит, никакого встреченного купца не было? Вы намеренно направлялись именно сюда. Откуда же вы узнали, что происходит?