Ледяной поцелуй страха - Наталья Калинина Страница 26

Этот еще свежий разговор пронесся в мыслях Насти молнией, и она на полном автомате, отдавшись отчаянию загнанного в угол зверя, которому уже нечего терять, закричала, заглушая гогот врага:

— Ты влюбился! Ты в меня влюбился!

— Че-го?! — мгновенно прекратил смеяться враг, вытаращил на девочку глаза и наморщил лоб — совсем так, как изображала «влюбленность» у мальчишек подруга. «Точно влюбился!» — с каким-то веселым злорадством подумала Настя и засмеялась.

— Влюбился, влюбился! — мстительно повторила она и, воспользовавшись тем, что Вовчик от неожиданности превратился в неподвижный манекен, пригнула голову и со всей силы боднула его в незащищенный живот. Действовала она, не отдавая отчета своим действиям, будто повинуясь некой силе, которая ее в тот день вела и подсказывала верные решения. Вовка ойкнул не столько от боли, сколько от неожиданности и смешно плюхнулся на пятую точку. Настя не стала мешкать и бросилась бежать.

— Ду-ура-а! — понеслось ей вслед.

— Сам дурак! — весело отозвалась она, понимая, что получила в свои руки мощное оружие. Она теперь знает, как справиться с Вовкой, знает! И даже то, что она потом, споткнувшись, упала, измазав юбку в придорожной грязи и ссадив коленку, не испортило ей настроения. Победа! Опоенная ее пьянящим вкусом и эйфорией от открывшегося ей слабого места врага, Настя совсем забыла о том, что дома ожидает сюрприз. Влетела в квартиру возбужденная, шумная, радостная и закричала прямо с порога:

— Бабушка! Ты представляешь, а я сегодня Вовку-задиру победила!

С кухни доносился привычный шум: звон убираемой в шкафы чистой посуды, и девочка устремилась на звук. Вбежала в кухню и осеклась, увидев за заваленным свертками и коробками столом незнакомую женщину, такую ослепительно яркую и красивую, словно сошедшую со страниц сказок про принцесс и фей.

— Ой… — растерянно сказала девочка и сделала шаг назад. — Здрасьте…

— Настя, — сказала женщина, оглядывая ее с ног до головы цепким, как у школьной директрисы, взглядом. И девочка только сейчас осознала, как выглядит со стороны. Ужасно! Особенно в сравнении с этой красивой женщиной. Мятая и испачканная юбка сидит косо, гольфы сползли, заплетенный бабушкой «колосок» растрепался, и рыжие, завитые в тугие кольца локоны налипли на красное и вспотевшее от бега лицо, коленка кровоточит. А эта женщина… Она такая прекрасная! На ней модное зеленое платье, которое подчеркивает огромные зеленые «русалочьи» глаза, подведенные аккуратно и красиво, как у киноактрисы. На фарфорово-белой коже — легкий слой румян. Ярко-рыжие, как у Насти, волосы шикарными волнами рассыпаются по плечам. Фея из сказки. Принцесса. И пахнет от нее чем-то сладким, волнующим и… знакомым. Этот запах перебивал уютный запах бабушкиной выпечки и почему-то заставлял сжиматься сердце, наполняя его радостью и одновременно тоской. Смутные воспоминания шевельнулись в ее душе, когда женщина вдруг улыбнулась и протянула Насте навстречу руки.

— Ну… иди ко мне. Дай тебя обнять. Какая же ты стала…

Настя неуверенно оглянулась на бабушку, но лицо той казалось суровым: брови, подведенные по случаю особого дня черным карандашом, сошлись на переносице, тонкие губы поджаты. А глаза почему-то влажные и покрасневшие, будто бабушка до этого резала лук. Настя осеклась, не зная, как поступить. Женщина растерянно улыбалась и все так же держала руки протянутыми, но словно уже не ожидая принять в них девочку, а боясь под нахмуренным взглядом бабушки опять сложить их на коленях.

— Иди, — приказала бабушка незнакомым надтреснутым голосом. — Мамка твоя. Али уже забыла?

Что почувствовала в тот момент Настя, она уже и не могла вспомнить. Почему-то тот эпизод выпал из ее памяти, словно она сразу перенеслась в другой, где уже сидела за столом между этой красивой женщиной, которая то и дело гладила ее по голове приятно пахнущей рукой, и огромным мужчиной в костюме и с красным от жары лицом. Гостю явно было жарко, но он почему-то не снимал с себя пиджака и не развязывал тугую удавку галстука. Бабушка косилась на него со смесью неудовольствия, опаски и осуждения, но не решалась предложить снять пиджак. Они ели пирог, испеченный хозяйкой, но Настя не замечала его вкуса. Сидеть за столом в кухне, которая из-за присутствия двух новых людей сжалась до размеров спичечного коробка, было неуютно и неудобно. Настя во время того обеда все время боялась сделать что-то не так, допустить оплошность, уронить на новое платье, в которое ее обрядила мать, кусок пирога и испортить его девственно-белый цвет ужасным жирным пятном. Она боялась поднять глаза не только на мать, но и на своего отца, потому что тот казался ей таким представительным и громогласным, как школьный директор. И каково же было ее удивление, когда отец произнес что-то за столом тихим и мягким голосом.

Нет, она, конечно, знала, что у нее есть родители, и живут они в других странах, названия которых все время менялись. Настя однажды попросила бабушку подарить ей глобус и вертела его иногда перед сном, находя на нем те места, в которых побывали ее родители. Она знала, что отец много работает, и его должность так высока, что о ней взрослые люди говорят с придыханием. А мама следует за ним повсюду, потому что очень любит — так рассказывала бабушка. «Тебя они тоже любят», — добавляла каждый раз после заметной паузы бабуля, погружаясь в свои мысли. Настя знала, что о ней помнят: на каждый праздник она исправно получала дорогой подарок. Но все же родители оставались для нее чем-то абстрактным, что нельзя потрогать руками и почувствовать тепло, нельзя вдохнуть, как воздух, и ощутить запах, от которого бы стало спокойно-спокойно. Они были для нее скорей персонажами из сказок, которые бабушка обязательно рассказывала ей перед сном. Сказка от бабушки, придумываемая на ходу, на ночь была их обязательным ритуалом. В тех рассказах прекрасные родители путешествовали из страны в страну, сражались со злыми силами и обязательно побеждали, а потом садились и писали Насте письмо. Бабушка закрывала глаза и пересказывала «письмо» по памяти. А иногда в этих сказках вместо родителей появлялся Принц, который тоже жил далеко-далеко, за тридевять земель, плавал в лодке, пел песни о любви и ожидал встречи с Настей. «Приедет он за тобой, обязательно приедет», — приговаривала бабушка и целовала ее в лоб с особой нежностью.

И вот эти родители из сказки сидят с ней за одним столом и едят бабушкин пирог. Мама почти не прикоснулась к угощению, зато отец наворачивал уже какой кусок. А потом все вместе в комнате рассматривали подарки. Мама, не заботясь о красоте платья, стояла, наступив коленями на подол, прямо на протертой ковровой дорожке и вытаскивала из бесконечных коробок и свертков то одно платье диковинной красоты, то другое. И довольно смеялась каждый раз, когда ей казалось, что платье идеально подошло дочке. Настя тогда, видя маму смеющейся, поняла, что та совсем еще молода. Отец же сидел в кресле и вполголоса о чем-то переговаривался с бабушкой. А Настю в тот момент наконец-то отпустило ощущение скованности, и душу затопило счастье: родители вернулись из дальнего странствия, победив всех драконов, чертей и ведьм, и теперь все вместе заживут в этой двухкомнатной квартире. Уснула она, прижимая к груди дорогую немецкую куклу, о которой мечтали бы все девочки в классе.