Хороший, плохой, неживой - Ким Харрисон Страница 26

Несколько глубоких вдохов помогли мне укрепить колени.Сейчас мне предстояло зайти на занятие, которое уже началось.

Думая, что хуже в этот день уже мне не будет, я собралась ивошла в аудиторию, ярко освещенную рядом окон, выходящих на кампус. Как иговорила Джанин, помещение было оборудовано как лаборатория – по два человекана табуретах у каждого стола. Джанин сидела одна и беседовала с Дженксом, занявмне место рядом с собой.

На меня пахнуло озоном от наспех состряпанного круга доктораАндерс. Самого круга уже не было, но остатки его силы щекотали мне ноздри, и япосмотрела в сторону кафедры, где находился источник этой силы.

Доктор Андерс сидела за уродливым металлическим столом передтрадиционной классной доской. Локти она поставила на стол, поддерживая головуладонями. Тонкие пальцы слегка дрожали, и я подумала, связано это с обвинениямиДе-нона, или же дело в привлечении силы из безвременья – достаточно мощной,чтобы создать круг без физического проявления. В аудитории было необычайнотихо.

Волосы Андерс были собраны в тугой пучок, и седые прядинелестными линиями прочеркивали черноту. Она выглядела старше моей матери – встрогих коричневых брюках и со вкусом подобранной блузке. Пытаясь не привлекатьк себе внимания, я пробралась мимо первых двух рядов и села рядом с Джанин.

– Спасибо.

Она смотрела на меня, вытаращив глаза, пока я запихиваласумку под стол.

– Ты в ОВ работаешь?

Я подняла глаза на доктора Андерс:

– Работала. Этой весной ушла оттуда.

– Я думала, из ОВ не уйдешь, – сказала она с ещеболее удивленным лицом.

Я пожала плечами, отвела волосы назад, чтобы Дженкс могопуститься на свое место.

– Это было непросто.

Вместе с нею я посмотрела туда, где стояла доктор Андерс.

Эта женщина была так же страшна, как мне помнилось: сдлинным узким лицом, с носом, который был бы вполне уместен на карикатуреведьмы, нарисованной до Поворота. Только что лицо не зеленое, и бородавки нет.От нее разило властностью, и она удерживала внимание аудитории уже тем, чтостояла. Руки у нее уже не дрожали, когда она взяла стопку бумаг.

Водрузив на переносицу очки в металлической оправе, онастала напоказ просматривать свои записки. Я готова была бы поклясться, что наочках были чары, позволяющие видеть сквозь колдовство лей-линий, а не толькокорректировать зрение. Жаль, что у меня духу не хватало надеть свои ипосмотреть, использует она магию лей-линий, чтобы придать себе отталкивающийвид, или она такая и есть.

Ее узкие плечи шевельнулись на вздохе, она подняла глаза –прямо на меня, через свои заговоренные очки.

– Я вижу, – сказала она так, что у меня мурашки поспине побежали, – что у нас сегодня новая студентка.

Я деланно улыбнулась. Ясно ведь, что она меня узнала, ифизиономия у нее сморщилась, как чернослив.

– Рэйчел Морган! – произнесла она.

– Здесь, – ответила я без интонации. Едва заметнаядосада пробежала по ее лицу. – Я вас знаю. – Застучали низкиекаблуки, она подошла ко мне, наклонилась, посмотрела на Дженкеа. – А ктовы такой будете, уважаемый пикси?

– Гм, я Дженкс, мэм, – пролепетал он, запинаясь, итак затрепыхал крыльями, что запутался ими у меня в волосах.

– Дженкс, – повторила она голосом почтиуважительным. – Рада нашему знакомству. Вас нет в списке моих студентов.Оставьте нас, будьте добры.

– Да, мэм, – ответил к моему удивлению обычнонадменный пикси, слетая с моей серьги. – Я буду в преподавательском холлевозле библиотеки. Может, Ник еще работает.

– Наверняка. Я тебя найду.

Он наклонил голову в адрес доктора Андерс и вылетел в еще незакрытую дверь.

– Прошу прощения, – сказала Андерс, – моизанятия помешали вашей светской жизни?

– Нет, доктор Андерс. Я очень рада вас снова видеть.

– Правда? – отодвинулась она в едва заметном сарказме.Уголком глаза я видела, как у Джанин отвисла челюсть. И вообще у всех, кого я ваудитории видела. У меня горели щеки. Не знаю, зачем эта женщина так со мнойпоступала, но она это делала. Она со всеми обращается не приветливей голоднойвороны, но на меня налетела как бешеная росомаха.

С громким шлепком она плюхнула свои бумаги на стол передомной – мое имя было обведено толстым красным кружком. Тонкие губы Андерсподжались так, что почти исчезли.

– Зачем вы явились? – спросила она. – Сопозданием на два занятия после начала семестра?

– Пока еще неделя приходов и уходов, – возразилая, чувствуя, как зачастил пульс.

В отличие от Дженкса, я никогда не стеснялась бороться свласть имущими. Правда, пока что всегда побеждали они.

– Я даже не знаю, как вы были допущены к этимзанятиям, – заметила она едко. – У вас совершенно нет предварительнойподготовки.

– Все подготовительные предметы у меня сданы. И еще уменя годичный опыт работы.

Да, верно. Но если бы не Эдден, фиг был могла попасть сразуна занятия уровня пять-ноль-ноль.

– Вы зря тратите мое время, миз Морган, – сказалаона. – Вы – колдунья земли. Вы не владеете навыками, необходимыми дляработы с лей-линиями, вне тех скромных пределов, которые требуются на замыканиекруга. – Она нависла надо мной, я почувствовала, как у меня кровяноедавление растет.

– На этот раз я вас выставлю со своих занятий ещебыстрее.

Я сделала медленный вдох, успокаиваясь, оглядела потрясенныелица. Явно они не знали свою любимую преподавательницу с этой стороны.

– Мне нужны эти занятия, доктор Андерс, – сказалая, не особенно понимая, почему пытаюсь апеллировать к ее не слишком развитомусочувствию. Разве что потому, что если меня вышибут, Эдден может меня заставитьзаплатить за обучение.

Эта колючая дама собрала свои бумаги и отступила засвободный стол. Оглядела аудиторию и снова обратила взгляд ко мне.

– У вас трудности с вашим демоном?

Несколько человек в аудитории ахнули. Черт бы тебя побрал, подумалая, невольно прикрывая рукой запястье. Пяти минут не прошло, как она всю группупротив меня настроила.

Надо было браслет надеть какой-нибудь. Я стиснула зубы,задышала чаще, заставляя себя промолчать.

У доктора Андерс вид был удовлетворенный.

– Надежно спрятать метку демона магией землинельзя, – сказала она преподавательским тоном. – Для этого нужнамагия лей-линий. За этим вы и пришли, миз Морган? – спросила онанасмешливо.

Хоть меня и трясло, но взгляда я не опустила. Я была не вкурсе. Не удивительно, что мои маскировочные чары никогда после заката недействовали.