Любовь и зло - Энн Райс Страница 26

— Замолчи, — сказал я. — Это просто омерзительно. Думаешь, я не слышал раньше подобных рассуждений?

Я был испуган. Я был потрясен и испуган. Мой разум вставал на дыбы от каждого произнесенного им слова, но при этом меня трясло. В любой миг ледяная рука ужаса грозила меня удушить.

— Твои теории не новы для меня, — заверил его я. — Думаешь, я никогда не читал о множественных измерениях или о душах, которые покидают тело, о духах, привязанных к земному существованию, не способных освободиться от навязчивой реальности?

— Так вот, если ты читал обо всем этом, то ради себя самого, ради всего, что ты считаешь важным, задумайся об этих кошмарных сущностях, которые манипулируют тобой! — настаивал он. — Освободись от них. Ты сможешь одним только усилием воли выбраться из этой гротескной ловушки, этого намеренно раздутого пузыря из времени и пространства.

— Каким это образом? — фыркнул я. — Мне повертеться на пятке и сказать: «В гостях хорошо, а дома лучше»? Послушай, я не знаю, кто ты такой, но понимаю, чего ты добиваешься. Ты пытаешься помешать мне, не дать вернуться к Виталю и сделать то, ради чего я сюда явился. И твоя настойчивость, друг мой, обесценивает твои теории куда больше, чем все мои логические рассуждения.

Казалось, он в отчаянии.

— Ты прав, — признал он, сверкая глазами. — Я стараюсь не пустить тебя туда, чтобы ты сосредоточился на собственном развитии, чтобы сумел отыскать истину. Тоби, неужели ты не хочешь знать истину? Ты же понимаешь, что все, о чем толковали тебе эти так называемые ангелы, сплошная ложь. Нет никакого Высшего Существа, которое внимает молитвам каждого. Нет никаких ангелов, крылатых вестников, спешащих исполнить Его волю. — Рот незнакомца растянулся в усмешке. Но в следующий миг на лице снова отразилось сострадание.

— И с чего вдруг мне тебе верить? — поинтересовался я. — Ты предлагаешь мне пустую вселенную, невозможную вселенную, от которой я давным-давно отказался. Я отказался от нее, когда руки мои были в крови, а душа почернела. Я отказался от нее, потому что в ней не было для меня смысла, и теперь в ней нет смысла. И почему это твоя система верований правильнее моей?

— Вера, вера, вера! Я прошу тебя обратиться к разуму! — взмолился он. — Слушай, твои надсмотрщики могут в любой момент явиться и забрать тебя. Умоляю, пожалуйста, поверь моим словам. Ты сильное духовное существо, Тоби, тебе не нужен завистливый бог, требующий поклонения, не нужны его прихвостни, которые отправляют тебя отвечать на чужие молитвы!

— А ты-то сам по чьему приказу явился сюда, чтобы говорить с такой страстностью, прилагая столько усилий?

— Я же объяснил тебе. Я один из множества бесплотных духов, посланных для того, чтобы помогать тебе в путешествии. Тоби, твоя жалкая религия — это низменная, самая опустошающая система верований. Ты должен выйти за ее пределы, чтобы начать развиваться.

— Тебя кто-то подослал. Кто тебя подослал?

— Ну как мне заставить тебя понять? — Кажется, он был вполне искренне огорчен. — Ты прожил множество жизней, но душа у тебя одна и та же.

— Это я слышал миллион раз.

— Тоби, посмотри мне в глаза. Я воплощение тебя такого, каким ты был в одной из прежних жизней.

— Не смеши меня, — ответил я.

Его глаза наполнились слезами.

— Тоби, я тот человек, каким ты был в эту эпоху, неужели ты не видишь, я пришел, чтобы разбудить тебя, показать, какова вселенная на самом деле. Она не имеет ничего общего ни с Небесами, ни с Адом. Нет никаких богов, требующих поклонения. Нет ни добра, ни зла. Это все придумано. Ты угодил в ловушку, из-за которой дальнейший духовный рост невозможен. Противься этим существам. Откажись повиноваться им.

— Нет, — сказал я.

Что-то во мне изменилось. Страх ушел, и гнев, какой я ощущал недавно, тоже. Спокойствие охватило меня, и я снова услышал музыку, ту же самую пленительную мелодию, какую исполняли, когда мы только пришли. Эта музыка так красноречиво говорила о справедливости и красоте, так выразительно повествовала о добродетели, что сердце едва не разрывалось.

Я обернулся и окинул взглядом собравшихся. Гости танцевали. Мужчины и женщины, взявшись за руки, выстроились в два хоровода: внутренний, поменьше, вращался в одну сторону, внешнее кольцо двигалось в противоположную.

Голос незнакомца звучал прямо у меняв ушах:

— Ты ведь уже начал размышлять над моими словами, правда?

— Я уже размышлял над ними, над идеями, какие ты высказываешь. Поскольку все это, повторяю, мне доводилось слышать раньше. — Я обернулся и взглянул на него. — Однако твои доводы меня нисколько не убеждают. Как я уже сказал, ты просто проповедуешь свою систему верований. Чем ты докажешь, что существуют другие измерения, а Бога не существует вовсе?

— Мне нет нужды доказывать то, чего не существует, — проговорил он. Он казался обессилевшим. — Я взываю к твоему здравому смыслу. Тоби, ты прожил уже много жизней, — продолжал он, — и много раз духи, подобные мне, приходили тебе на помощь, иногда ты принимал эту помощь, иногда отказывался от нее. Ты возвращаешься в плоть снова и снова, намереваясь научиться некоторым вещам, однако ты не сможешь научиться им, если не осознаешь, что происходит.

— Да, твоя система верований вполне убедительна, все, о чем ты говоришь, возможно, и, как и все системы верований, твоя представляет определенный интерес, в ней имеется логика, но только я давно уже отказался от нее. Говорю же тебе, она показалась мне пустой и кажется пустой до сих пор.

— Как ты можешь так говорить?

— Ты в самом деле хочешь знать? Неужели тебе действительно непонятно?

— Я люблю тебя. Я — это ты. Я здесь, чтобы помочь тебе двинуться дальше.

— В глубине души я знаю, что Господь существует, знаю. Есть кто-то, кого я люблю, кого называю Богом. И я ощущаю присутствие этого Бога в самой материи мира, в котором живу. Я глубоко убежден, что этот Бог есть. И меня чарует мысль, что Он посылает ангелов к Своим детям. Я изучал твои идеи, твою систему и нашел их бесплодными и в итоге неубедительными, холодными. От них веет мертвящим холодом. Они лишены личности Господа, а оттого холодны.

— Нет, — запротестовал он. — Ничего они не холодны. Я тебя умоляю, подумай. Ты ошибаешься. Ты ставишь в центр своей системы бога, которого никогда не существовало. Это живущий в тебе ребенок настаивает на существовании бога. Но ребенок должен уже уступить взрослому мужчине.

Я поднялся из-за стола, взяв лютню. Остановился, расстегнул пояс с мечом, уронив его на пол. Сбросил с плеч плащ, который он накинул на меня при встрече.

Внезапно закружилась голова.

— Тоби, не уходи, — звал он.

Он стоял прямо передо мной. Нет. Он шел рядом со мной через плотную толпу. Голова сильно кружилась. Кто-то протянул мне кубок с вином, но я отвел его в сторону.

Мой спутник сжал меня в объятиях, пытаясь остановить.