За пригоршню чар - Ким Харрисон Страница 26

Кери стояла возле мойки в моей кухне, яркое солнце лилось нанее, превращая в сказочную принцессу в джинсах и черно-золотом свитере.

— Это хороший выход, — сказала она и подула начай. — Мне таким способом от дисбаланса не избавиться, слишком он велик,но если б я, к примеру, забралась в безвременье и предложила спасение оттудапохищенным людям, еще не утратившим душу, — как знать, возможно, кто-то изних согласился бы взять сотню лет моего проклятия в обмен на побег избезвременья.

— Кери! — в ужасе воскликнула я, и онауспокаивающе подняла ладонь.

— Я туда не собираюсь, — сказала она. — Ноесли вдруг выпадет случай кого-то освободить, скажи мне, пожалуйста.

Айви изменила позу, а Дженкс выпалил:

Рейч в безвременье не пойдет!

— Верно, — сказала я и встала на шаткиеноги. — Я никого не попрошу забрать пятно, которое я взяла на свою душу.Не смогу. — Я взяла остатки Дженксова зелья и пошла к баку. — Я нечерная ведьма.

Маталина испустила вздох облегчения, даже Дженкс слегкауспокоился, встал потверже в лужице пыльцы — только для того, чтобы подлететькверху, когда Кери изо всех сил хлопнула рукой по столу.

— Нет, послушайте меня, и внимательнопослушайте! — крикнула она так, что я остолбенела, а Айвивздрогнула. — Я не превратилась в демона, хоть на моей душе тысячелетняядемонская сажа!

Щеки у нее горели, кончики волос прыгали.

Всякий раз, когда мы вмешиваемся в реальность, природадолжна уравновесить наше воздействие. Чернота на душе — не зло, этообязательство заплатить за содеянное. Печать, а не смертный приговор. И современем ее можно стереть,

Прости, пожалуйста, Кери, — пробормотала я, но она неслушала.

Ты невежественная, глупая, необразованная ведьма! —честила она меня. Я невольно съежилась от ее гнева, словно от ударакнута. — Ты говоришь, будто я злая, оттого что несу вонь демонскогоколдовства?

Нет-нет… — удалось мне вставить.

— Что Господь не будет ко мне милосерден? — пылалаона зелеными глазами. — Что в страхе совершив одну ошибку, которая привелак тысяче других, я должна сгореть в аду?

— Нет. Кери… — Я шагнула вперед.

— Душа моя черна, — сказала она, внезапнопобледнев. — И мне не отмыть ее до моей смерти. Меня ждут мучения, но непотому, что я злая женщина, а потому, что трусиха.

— Но именно потому я и не хочу в это лезть! —проныла я.

Она глубоко вздохнула, словно только сейчас поняла, чтоорала на нас. Закрыв глаза, она как будто пыталась взять себя в руки. Яростныйгнев утих до слабого мерцания в зеленых глазах — когда она их открыла. При еетаких мягких обычно манерах трудно было помнить, что когда-то она принадлежалак высокой знати и привыкла командовать.

Айви осторожно отпила кофе, не отрывая от Кери глаз. Кистенвыключил воду в душе, и наступившая тишина показалась громкой.

— Прошу прощения, — сказала Кери, опустив голову;завеса светлых волос спрятала ее лицо. — Я не имела права повышать голос.

Я поставила медный тигель на кухонный стол.

— Не переживай, — ответила я. — Ты права, яневежественная ведьма.

Она горько и смущенно улыбнулась.

— Нет, ты не виновата. Откуда тебе знать, если тебе несказали? — Она разгладила джинсы ладонями, успокаиваясь. — Наверное,меня больше, чем я хочу признать, тревожит долг, который мне предстоитзаплатить. Твое беспокойство из-за одного-двух проклятий, когда на моей душележит несколько миллионов… — Она едва заметно покраснела, и я подумала, некажется ли мне, что уши у нее чуть-чуть заострены. — Я была к тебесовершенно несправедлива.

Ее голос зазвенел благородством. Слышно было, как у меня заспиной Айви положила ногу на ногу.

Брось, ничего страшного, — сказала я, холодея в душе.

— Рэйчел… — Кери сжала руки, пряча ихдрожь. — Чернота от этих двух заклятий настолько мала, а выгоды они приэтом несут такие большие! Дженкс спокойно доедет на помощь сыну, а ты сможешьпревратиться в волка и сохранишь титул альфы Дэвида, которого заслуживаешь.Преступней будет этого не сделать и упустить возможность, чем честно заплатитьтребуемую цену.

Она взяла тигель с остатками зелья, а меня замутило приодном взгляде на него. Не буду я просить Дженкса допивать.

— Все, что дает силу, имеет свою цену, —продолжила она. — Оставить Джакса и Ника без помощи потому только, что тыиспугалась… Это выглядит чрезмерной… осторожностью.

Трусостью — было бы вернее, подумала я, глядя на Дженкса ичувствуя тошноту при мысли, что проклятие внутри меня ждет только сигнала — и ясама это с собой сделала.

— Я приму пятно своего проклятья, — отрывистосказал Дженкс, глядя решительно и твердо.

На столе поперхнулась Маталина, детское личико исказилось отстраха. Дженкс ей дороже собственной жизни.

— Нет, — возразила я. — У тебя всегонесколько лет останется, чтобы от него избавиться. И вообще это моя идея и моезакля… мое проклятие. Я его на себя беру.

Дженкс подлетел мне к самому носу, горя крыльями и пылаялицом.

— Нафиг! — заорал он, мне отшатнуться пришлось,чтобы его видеть. — Он мой сын! Я беру проклятье на себя! Сам расплачусь.

Стукнула дверь ванной, и в кухню заявился Кистей — с легкойухмылочкой, в помятой рубахе, волосы прилизаны, щетина блестит на солнце.Смотрелся он первоклассно, и сам это знал. Впрочем, самоуверенная ухмылкапоблекла при виде угрюмой Айви за компом, расстроенных Дженкса с Маталиной,меня — откровенно испуганной, с переплетенными на талии руками, — иконечно, сердитой Кери, словно снова объясняющей простонародью, что она, аристократка,лучше понимает, в чем состоит их благо.

— Что тут было? — спросил Кист, выливая из кофеваркивсе, что там оставалось, в мою здоровенную кружку.

Айви с мрачным видом оттолкнулась в кресле подальше отстола.

Чары оказались демонскими проклятьями, они оставят пятно надуше Рэйчел. Дженкс передумал.

Я не передумал! — крикнул пикси. — Но я скореефейри в зад поцелую, чем допущу, чтоб Рэйчел платила за мое проклятье.

Кистен не торопясь заправил рубашку в штаны и глотнул кофе,оглядывая кухню, вбирая запахи и читая по ним настроения.

— Дженкс! — возмущенно сказала я и вскрикнула,когда он подлетел к остаткам зелья и проглотил их, дергая кадыком. Маталинарухнула на стол маленьким солнечным зайчиком — до ужаса одинокая, она смотрела,как ее муж ставит под угрозу свою жизнь ради моей безопасности и ради спасенияих сына.

В кухне было тихо, только из сада доносились крики детишекДженкса, когда он с размаху бросил в тигель глухо звякнувший стакан.