Стеклянные книги пожирателей снов - Гордон Далквист Страница 26

Чань поспешил за ними, остановился на секунду у лодки, чтобы заглянуть в нее (впрочем, это ничего ему не дало), а потом — по дороге, оказавшейся не более чем тропинкой, протоптанной в траве. Он снова прикинул — что делать? Отправляться за телегами означало потерять экипаж. Но он решил продолжить преследование — в конечном счете с ним случались вещи и похуже, а тут, вполне вероятно, ему может представиться возможность выполнить его задачу. Телеги, однако, двигались быстро, и вскоре он отстал от них, остался один в темноте. Ветер по-прежнему был промозглый. Минут через тридцать он наткнулся на телеги — они были привязаны перед черным входом здания, показавшегося ему невероятно громадным, хотя он и не мог сказать, то ли это построенный в строгом стиле особняк, то ли крепость. Коробки, как и люди, исчезли…

* * *

Все еще испытывая раздражение после разговора с Аспичем, Чань вернулся в «Ратон марин» и с облегчением увидел, что все, кто присутствовал при появлении солдата, еще сидят здесь. Несколько мгновений он постоял в дверях, чтобы каждый успел взглянуть на него и чтобы он на каждый из этих взглядов ответил многозначительным кивком. После этого он обошел всех посетителей и возле стакана каждого, включая и бармена Николаса, положил золотую монетку. Это все, что он мог сделать, и если бы кто-нибудь из них начал действовать у него за спиной, то другие по меньшей мере сочли бы это нарушением соглашения, сходным с поступком Иуды. Он заказал себе еще одну чашку горького шоколада и выпил ее на улице. Ему теперь не оставалось ничего другого — только ждать, чтобы Аспич что-то предпринял, но Ноланд Аспич в лучшем случае был глуп и надеялся выиграть оттого, что кто-то другой убил его полковника, а в худшем был частью более широкого заговора, и это означало, что он с самого начала лгал Чаню. Несмотря на бумажник в кармане, Чань жалел, что ввязался в эту историю. Он сделал глоток шоколада и поморщился.

* * *

Оценив размеры дома, он понял, где находится, потому что рядом с Орандж-каналом было только одно такое здание — то, что принадлежало Роберту Вандаариффу, недавно ставшему лордом Вандаариффом, финансисту, обручение дочери которого с германским принцем (то ли Карлом-каким-то, то ли фон Карлом?) из какого-то маленького княжества наделало изрядно шуму. Чань никак не мог вспомнить полное имя принца. Заголовки такого рода он обычно лишь пробегал глазами, но теперь, разбивая стекло в тонкой входной двери и просовывая внутрь руку в перчатке, понимал, что становится незваным гостем на весьма крупном светском приеме… На чем-то вроде костюмированного бала. Он вел наблюдение, скрывшись в тени, пока не обнаружил пьяного гостя, у которого можно было без труда отобрать маску, и, обезопасив себя подобным образом (хотя для этого ему и потребовалось снять очки), отправился на поиски Траппинга. Поскольку большинство присутствующих были в черных одеяниях, найти облаченного в красный мундир полковника не составляло особого труда. Сам Чань по той же причине привлекал к себе внимание, но он вел себя уверенно, всем своим видом демонстрируя, что он здесь на самых законных основаниях. Его забавляло, что многие сразу же решали — если уж он ведет себя с таким вызывающим высокомерием, значит, прав у него больше, чем у них.

Траппинг в компании нескольких мужчин накачивался алкоголем, хотя активного участия в разговоре, похоже, не принимал. Чань не знал, входит ли в этот кружок Граббе. Вероятность этого существовала, но из-за маски сказать что-либо с уверенностью было нельзя. Чань, набравшись смелости, подошел к ним поближе и, избегая встречаться с кем-нибудь глазами, обратился к слуге за их столом — попросил у него стакан вина. Пока он стоял в ожидании, разговор смолк, и он почувствовал, что своим присутствием досаждает компании. Слуга протянул ему наполненный бокал, и Чань, сделав глоток, повернулся к ближайшему от него человеку (которым, конечно же, оказался Траппинг) и вперил в него взгляд. Траппинг кивнул и не мог сделать ничего другого, как только уставиться в ответ на Чаня. Иссеченные шрамами веки Чаня, видимые через отверстия маски, заставили Траппинга задуматься, потому что хотя он и не был уверен, не обманывают ли его глаза, но понимал: что-то с этим человеком не так. Довольно длительный визуальный контакт дал Чаню повод заговорить:

— Превосходный прием.

— Вот уж точно, — ответил полковник Траппинг.

Он перевел взгляд с глаз Чаня на его пальто, потом обозрел остальную часть его одеяния, которое казалось здесь совершенно не к месту, даже, можно сказать, было оскорбительным. Чань посмотрел на свое облачение, снова поймал взгляд Траппинга и, фыркнув, усмехнулся.

— Пришлось явиться прямо с дороги. Ехал несколько дней подряд. Не мог же я позволить себе опоздать — вы меня понимаете?

— Конечно, — кивнул Траппинг.

Ответ вроде бы удовлетворил его, но он с какой-то беспомощностью смотрел через плечо Чаня в том направлении, куда решила удалиться его компания, чтобы продолжить разговор.

— Что вы пьете? — спросил Чань.

— Кажется, то же, что и вы.

— Неужели? И вам нравится?

— Да, превосходное вино.

— Пожалуй. Наверно, другого и быть не могло, а? Давайте-ка выпьем за нашего хозяина.

Чань прикоснулся своим бокалом к бокалу Траппинга, выпив содержимое и вынудив Траппинга сделать то же самое. Прежде чем он успел шевельнуться, Чань выхватил у него бокал и протянул слуге, громко потребовав еще вина. Когда слуга наклонился, наливая вино, а Траппинг подыскивал предлог, чтобы оставить Чаня и воссоединиться со своей компанией, Чань ловко сыпанул на ноготь большого пальца щепотку белого порошка и, принимая от слуги бокал Траппинга, провел пальцем по его кромке. Потом он протянул бокал Траппингу, и они снова выпили вместе — губы Траппинга коснулись бокала в том месте, где Чань оставил порошок. После этого Чань с такой же неожиданностью, как и появился, кивнул Траппингу И вышел из комнаты — он собирался незаметно понаблюдать, как будет действовать порошок.

* * *

Но с этого момента все пошло наперекосяк. Группа мужчин (спутники Граббе?) наконец заявилась за Траппингом и, отделив его из группы, которая, как предполагал Чань, являлась семейством Ксонков, увела в угол комнаты и дальше за дверь, по сторонам которой будто случайно, а на самом деле явно в качестве охранников стояли двое людей. Чань увидел, как его жертва исчезла за дверью, оглянулся в поисках какого-нибудь другого выхода, встретился взглядом со спутницей Шарлотты Ксонк, которая мгновенно отвернулась, правда недостаточно быстро. Он направился прочь из главного зала, чтобы не привлекать без необходимости к себе внимания. Прошло минут тридцать, прежде чем он, прячась от слуг, гостей и возрастающего, как ему казалось, числа лиц, косящихся на него с подозрением, оказался в длинном, отделанном мрамором коридоре с рядами дверей по сторонам. Это было точным отражением той нелепой ситуации, в которой он оказался, и подтверждало полный провал его решения войти сюда, чтобы разобраться с Траппингом. Траппинг к этому времени уже должен был бы умереть, а вместо этого, вероятно, с тяжелой головой говорил себе, что, наверно, перебрал вина. Чань дал ему яду лишь столько, сколько нужно было, чтобы сделать его сговорчивым (предполагая заманить его в сад), но, как выяснилось, это была лишь еще одна ошибка. Он пошел по коридору, проверяя на ходу двери. Большинство были закрыты. Он прошел уже, наверно, половину коридора, когда увидел впереди — в дальнем конце — толпу, спускающуюся по винтовой лестнице с галереи наверху. Он поспешил к ближайшей двери. Она оказалась незапертой, и он, проскользнув внутрь, закрыл ее за собой.