Кошки-мышки - Наталья Тимошенко Страница 25

— Девица с похищенным сердцем. Твое?

— Мое, — вздохнул Лосев, поднимаясь с постели.

Надо было раньше встать, чтобы не разбудить Анюту, но уж больно не было сил. Сил не было, а надежда на то, что сможет еще поспать, была. Была да сплыла. Дежурный велел не раскачиваться долго, а хватать ноги в руки и ехать по адресу. Адрес, кстати, показался странным. Что именно в нем странного, сонный мозг пока не сообразил, но отметил. Думать над этим было больно и некогда.

Лосев откинул в сторону одеяло и, стараясь не шлепать по ламинату босыми ногами, направился в ванную. Анюта и так уже недовольно крутилась, наверное, все-таки проснулась, хоть он и старался говорить тише. А в квартире-студии, кроме как в ванной, спрятаться было негде.

В ванной Лосев плеснул в лицо холодной воды, в душ не пошел. Душ помог бы проснуться, но времени не было. Воронов страшно сердится, если приезжает раньше оперативников.

Анюта действительно проснулась. Не только проснулась, но и сидела уже на кровати, зябко кутаясь в одеяло. Это даже хорошо: можно сварить себе кофе покрепче, не боясь разбудить ее грохотом кофемашины. Без кофе он из дома не выйдет, иначе уснет за рулем. Какая бы срочность ни была, а пару минут уделить волшебному напитку бодрости придется.

— Ты куда? — спросила Анюта, видя, что муж не собирается возвращаться в кровать.

Три года женаты, а вопросы каждый раз задает одинаковые. И ладно бы он мог среди ночи поехать куда-то в другое место, так нет же.

— На труп, куда ж еще, — вздохнул Лосев, засыпая зерна в отсек кофемашины.

— Что, кроме тебя, работать некому? — завелась Анюта. — Ты помнишь, что у нас с утра съемка? Как ты будешь на ней выглядеть, если не выспишься?

Лосев нажал на кнопку, кофемашина загрохотала, давая время справиться с эмоциями. Очень уж хотелось ответить, что ни на какую съемку он теперь вообще не успеет, но не следовало злить Анюту еще сильнее. Она опять скажет, что съемки эти дурацкие устроила ради него.

Семейный ужин вместе с родителями и сестрой Анюты все же состоялся. И главной темой для обсуждения, конечно же, стал разлад в семье младшей дочери. Причем Анюта как всегда умудрилась выставить виноватым во всем Лосева. Дескать, это он считает себя лишним в их семье. Более того, на этот раз она превзошла себя и из всех его аргументов услышала сама и заставила услышать всех только один: Лосев злится на то, что она не пишет о нем в своем блоге. Выворачивать факты в свою пользу Анюта всегда была мастером.

Если уж смотреть правде в глаза, то Лосев действительно считал себя лишним в ее жизни, но дело было не только в блоге. Даже вообще не в блоге, при чем тут блог? Он был лишним везде, даже в этой квартире не чувствовал себя дома, хотя заплатил за нее ровно половину. Но в ней не было ничего из того, что могло бы ему нравиться. Начать с того, что Лосев вообще не хотел студию. Не выспаться после суток, не выпить кофе с утра, не разбудив Анюту. Но Анюта, увидев квартиру, сразу влюбилась в нее, умоляла, восторженно рассказывала, как круто она будет смотреться на фотографиях. Вот что для нее было главным: как круто квартира будет смотреться в ее блоге. Лосев тогда еще был страстно влюблен и не смог отказать.

Все в этой квартире было белым: белые обои, белый кухонный гарнитур, белый кожаный диван, белый пушистый ковер возле кровати, накрытой белым покрывалом. Наверное, если бы выпускали телевизоры с белым экраном, Анюта купила бы его. И на фоне этого белого акцентом выделялись лишь некоторые темно-фиолетовые мелочи. Лосев не мог грамотно оценить, насколько все это эффектно смотрится в инстаграме, но вот то, что ему некомфортно жить в такой квартире, знал. А еще в квартире всегда была стерильная пустота. Не чистота, а пустота. На обеденном столе стояла лишь ваза с цветами, на рабочих поверхностях кухонного гарнитура не лежало ничего лишнего. Даже дурацкую солонку приходилось искать в шкафчике без ручек. Готовить Анюта тоже не готовила. Во-первых, не любила, а во-вторых, любое приготовление пищи неизменно оставило бы некрасивые капли на глянцевых поверхностях. Как утверждала его жена, такие кухни не предназначены для того, чтобы на них готовить. Такие кухни предназначены для того, чтобы на них красиво распаковывать еду, доставленную из разных ресторанов, и делать красивые фотографии для отзывов в блоге. Рестораны, кстати, с радостью предоставляли бесплатные ужины или хотя бы значительные скидки.

В общем, Лосеву среди эффектно-блогерского великолепия было неуютно, и, когда прошла бешеная страсть к юной жене, все это вылезло наружу. Он пытался объяснить Анюте, рассказывал, что не может жить в такой атмосфере, что ему нужно место, где он сможет отдыхать, но она не слышала. Она услышала только претензию, что не пишет о нем в блоге. Претензия была высказана в рамках рассказа о том, что блог заменил ей реальную жизнь, в которую не вписывается ничего из важного ему, и он сам не выписывается. Что она читает модные, но неинтересные книги. Что в кино они идут не на тот жанр, который любят оба, а на тот, который сейчас на волне популярности. Что он, черт побери, хочет хоть раз съесть на ужин жареной картошки с котлетой, а не стейк на овощной подушке! Но кого интересовал этот рассказ?

И вот Анюта пригласила какого-то крутого фотографа, который сделает им семейные фотоснимки в интерьере их эффектной квартиры, а она затем создаст целую серию постов, о нем в том числе, а он, сволочь такая, собрался свалить на работу и потом замученным видом испортить ей все фотографии!

Кофе Лосев не допил. Поставил полупустую чашку прямо на белую глянцевую поверхность идеально чистого стола, оделся и вышел из дому. Просто не было никаких сил в четыре утра слушать о том, какая он сволочь, раз потом еще смеет предъявлять ей претензии, будто это она ничего не делает для сохранения семьи.

На улице было по-зимнему морозно, но шапку надевать он не стал, хоть до машины придется пройти с полкилометра: накануне вернулся очень поздно, и все парковочные места были уже заняты. Не такие уж у них суровые зимы, чтобы носить шапки. Пожалуй, даже капюшон накидывать не станет, может быть, морозный воздух разбудит окончательно. И только когда ночную тишину разрушил мерный гул двигателя, Лосев наконец понял, что странного было в адресе, названном дежурным: это был не номер дома, а номер пустыря на пересечении двух улиц. Когда-то там стоял старый дом, сохранившийся еще с дореволюционных времен, но пару лет назад он погиб в огне, а новый строить не стали. Площадку заасфальтировали, и теперь там размещались приезжие цирки и зоопарки, проводились небольшие концерты и митинги при необходимости. Лосев попытался вспомнить, что там располагается сейчас, но не смог.

Оказалось, цирк. Еще на подъезде он увидел большой белый купол, а вокруг шатра стояли небольшие, ярко разрисованные фургончики. Город мирно спал, а вот в цирке горели огни. На парковке столпились полицейские автомобили, и было их гораздо больше, чем обычно выезжает на труп. Случилось что-то нерядовое, но что, Лосев пока не понимал. Одно ясно: не зря дежурный его подгонял.

Цирк не спал. Артисты слонялись из угла в угол, собирались небольшими группками, о чем-то тревожно шептались, со страхом поглядывая на снующих по территории полицейских. О том, что труп находится в одном из фургонов, Лосев догадался по скоплению вокруг него не только полицейских, но и самых смелых зевак. Поздоровался с парочкой курящих на улице оперов, кто, очевидно, дежурил этой ночью, и вошел в фургон.