Сумерки - Дин Кунц Страница 25

И не удивительно, если одной из таких сект для каких-то эксцентричных целей вдруг потребовалась ритуальная жертва, и выбор пал на невинного шестилетнего ребенка.

Безумие? Да, но ничего удивительного в этом не было.

Чарли втайне надеялся, что в случае со Скавелло это окажется не так. Нет ничего хуже, чем иметь дело с религиозным фанатиком, вообразившим себя Мессией.

И тут, когда Чарли снова обернулся к мальчику, произошло нечто странное.

Пугающее.

На какое-то мгновение показалось, что нежная кожа ребенка стала просвечивать насквозь, а потом сделалась почти совершенно прозрачной. Невероятно, но сквозь кожу были видны кости черепа. Чарли отчетливо видел уставившиеся на него пустые темные глазницы. И в этих известняковых провалах кишели черви. Костяной оскал.

На месте носа зияли отверстые дыры. И хотя лицо Джоя оставалось на месте, оно было похоже на скелетный каркас. Смертное знамение.

Пораженный, Чарли встал и закашлялся.

Через мгновение, так же внезапно, как и появилось, видение исчезло.

Он сказал себе, что это лишь игра воображения, хотя никогда прежде ничего подобного с ним не случалось.

В желудке холодным клубком свернулся страх.

Игра воображения. Нет никаких видений. Не бывает.

Чарли не верил в сверхъестественное, в ясновидение и прочий бред. Он был здравомыслящий человек и с полным основанием полагался на свою здоровую, крепкую природу.

Отчасти для того, чтобы скрыть свое изумление и испуг, а отчасти, чтобы выбросить из головы жуткую картину, он сказал:

– Ну что же, думаю, вы можете продолжать работать.

Постарайтесь, насколько это возможно, вести себя так, как будто это был самый обыкновенный день. Я знаю – это непросто. Но вы должны продолжать жить и работать, пока мы разберемся с этим делом. Генри Рэнкин поедет с вами. Я уже договорился с ним.

– Вы хотите сказать…, он будет моим телохранителем?

– Он, конечно, не самый крупный мужчина, – ответил Чарли, – но в совершенстве владеет боевыми приемами, кроме того, он вооружен. И еще. Если бы мне пришлось выбирать из моего персонала человека, которому я мог бы доверить собственную жизнь, думаю, что выбор пал бы на Генри.

– Я не сомневаюсь в его компетентности. Но мне не особенно нужен телохранитель. То есть, я хочу сказать, этой женщине нужна не я, а Джой.

– Заполучив вас, она может выйти и на него, – сказал Чарли. – Генри едет с вами.

– А как же я? – спросил Джой. – Я сегодня пойду на занятия? – И он посмотрел на свои детские часы с Микки Маусом. – Ну вот, я уже опоздал.

– На сегодня занятия отменяются, – сказал Чарли. – Ты останешься со мной.

– Ну-у? А я буду помогать вам расследовать?

Чарли улыбнулся:

– Разумеется. Мне нужен молодой смышленый помощник.

– Вот это да! Слыхала, мам? Я буду как Магнум.

Кристина вымученно улыбнулась, и хотя улыбка была фальшивой, она придала женщине обаяния. Чарли не терпелось увидеть, когда на ее лице заиграет естественная, теплая и живая улыбка.

Кристина на прощание поцеловала Джоя, и Чарли видел, как тяжело, как мучительно было для нее в таких обстоятельствах оставить сына.

Он прошел с ней к выходу, а Джой снова принялся за кока-колу.

– Мне зайти к вам после работы? – спросила она.

– Нет. Мы привезем его к вам в магазин к…, пяти?

– Договорились.

– Оттуда вы с Джоем под охраной поедете домой. Охранники останутся у вас на ночь. И одного я, возможно, выставлю на улице, на случай, если появится кто-то подозрительный.

Чарли уже открыл дверь в приемную, как вдруг Джой окликнул мать. Она повернулась к нему.

– А собака? – сказал он, поднимаясь и выходя из-за стола.

– Завтра поищем, малыш.

За последние несколько минут страх у него, по крайней мере внешне, прошел. Но теперь его снова охватило беспокойство.

– Сегодня, – сказал он. – Ты обещала. Ты сказала, что мы возьмем новую собаку сегодня.

– Но, милый мой….

– Я хочу собаку сегодня, пока не стемнело, – печально произнес мальчик. – Мне нужно, мама, очень нужно.

– Мы можем съездить с ним за собакой вдвоем, – предложил Чарли.

– У вас есть работа, – сказала Кристина.

– Дорогая леди, здесь солидная контора, у меня есть служащие, занимающиеся текущими делами. Моя работа в настоящее время состоит в том, чтобы присматривать за Джоем, и если, отправляясь с ним за собакой, я присматриваю за ним, значит, мы едем покупать собаку. Никаких проблем. Какой зоомагазин ты предпочитаешь?

– Брэнди мы забрали из питомника для бездомных собак, – сказал Джой. – Спасли от верной смерти.

– В самом деле? – изумленно спросил Чарли.

– Ага. Там хотели его усыпить. Только это не то же самое, что спать, понимаешь? Это было…, ну, тоже вроде как спать, но только намного хуже, чем спать.

– Мы можем съездить в питомник, – сказал Чарли-Кристине.

– И спасем еще одну! – радостно воскликнул Джой.

– Если это не слишком обременительно, – согласилась Кристина.

– Что вы! Сплошное удовольствие. – Казалось, Чарли захватила такая идея.

Она взглянула на него с нескрываемой благодарностью, а он ей заговорщически подмигнул, и на этот раз она улыбнулась почти настоящей улыбкой. Чарли чуть было не поцеловал ее.

– Только не немецкую овчарку, – сказала Кристина. – Я их боюсь. И не боксера.

– Может быть, дога? – поддразнил Чарли. – Или сенбернара? А может, добермана?

– Точно! – воскликнул Джой. – Добермана!

– А как насчет свирепой восточноевропейской овчарки с трехдюймовыми клыками?

– Вы неисправимы, – сказала Кристина, но при этом улыбнулась. И это была как раз та улыбка, которой он так добивался.

– Мы возьмем хорошую собаку, – сказал Чарли. – Не волнуйтесь. Можете мне поверить.

– Пожалуй, я буду звать ее Плутон, – сказал Джой.

Чарли подозрительно покосился на него:

– Почему ты хочешь звать меня Плутоном?

Джой покатился со смеху:

– Не тебя. Новую собаку.

– Плутон, – Чарли на секунду задумался. – Что ж, звучит неплохо.

В этот момент им казалось, что мир прекрасен и в нем нет места смерти. И Чарли впервые почувствовал, что они трое каким-то образом принадлежат друг другу, что судьбы их связаны и что в будущем между ними сложатся более близкие отношения, чем те, которые устанавливаются между детективом и его клиентами. Это ощущение приятно согревало. Жаль, что так не могло продолжаться вечно.