Все хорошо, что начинается с убийства - Шарлин Харрис Страница 24

Лучшая подруга Мэри, Арнита Уинтроп, сидела в передней части церкви вместе со своим мужем, Хоувеллом-старшим, с сыном и его женой. Старый мистер Уинтроп держал жену за руку. Мне это почему-то показалось трогательным. Бини, как всегда нарядная, осветлила волосы на пару тонов, и я это заметила. Она и Хоувелл-младший не держались за руки.

Незнакомая служба тянулась медленно. Без молитвенника мне приходилось нелегко. Многие из нас стояли. Еще больше людей набилось в церковь после начала службы. У меня ушло пять минут на то, чтобы осознать, кто стоит чуть позади меня. Будто услышав сигнал некоего внутреннего радара, я слегка повернула голову и увидела человека, который спустился по лестнице многоквартирного дома в тот день, когда умерла Мэри, загадочного друга Хоувелла.

Он был одет так же тщательно, как и я. Костюм-тройка в темно-синюю полоску, белая рубашка с консервативным желтовато-зеленым галстуком с золотыми полосами. Вместо кроссовок он надел сверкающие туфли с загнутыми острыми носами. Завязанные в хвост черные волосы и сморщенный шрам странно контрастировали с костюмом банкира.

Когда я его заметила, мужчина повернул голову и посмотрел на меня. Наши глаза встретились. Я снова уставилась перед собой. Что здесь делает этот человек? Он стародавний армейский приятель Хоувелла? Его телохранитель? Зачем Хоувеллу Уинтропу охрана?

Когда бесконечная служба все-таки закончилась, я как можно быстрей покинула церковь, отказываясь смотреть по сторонам, проворно забралась в машину и отправилась домой. Мне надо было переодеться и ехать на работу.

Даже ради Мэри я не собиралась отправляться на кладбище.

Когда на следующее утро я вошла в «Телу время», Дарси Орчад приветствовал меня словами:

— Ты и вправду работаешь на ниггера?

— Что? — Я поняла, что не слышала этого слова уже многие годы и не скучала по нему.

— На ту девицу, которая снимает дом на Сикаморе?

— Да.

— Она, должно быть, наполовину черная, Лили.

— Пусть так.

— Она не сказала тебе, что делает тут, в Шекспире?

— Нет.

— Лили, это не мое дело, но мне кажется неправильным, когда белая женщина работает уборщицей у черной.

— Ты прав. Это совершенно не твое дело.

— Надо отдать тебе должное, Лили, — медленно произнес Дарси. — Ты умеешь держать язык за зубами.

Я повернулась и уставилась на него. Я делала упражнения на мышцы спины и не встала, а лишь слегка повернулась на узком сиденье тренажера и тщательно рассмотрела Дарси, от великолепной фигуры до рябых от прыщей щек. Потом я взглянула за спину этого типа, где маячила его тень, Джим Бокс, более темноволосая и худощавая версия Орчада.

— Да, — наконец произнесла я. — Умею.

Интересно, как среагировал бы Дарси, если бы услышал, что, убираясь в последний раз в доме Муки Престон, я нашла под ее кроватью ружье вместе с пачкой мишеней. Почти все они были аккуратно продырявлены посередине.

На следующий день я задержалась в «Телу время» дольше обычного. Утро среды я оставляла свободным для каких-нибудь срочных занятий. Единственным делом, намеченным у меня на сегодня, была разборка, которую я проводила раз в полгода в огромном гардеробе Бини Уинтроп.

Бобо этим утром работал, у него снова был угнетенный вид. Джим и Дарси решительно атаковали упражнения на трицепсы. Они коротко поздоровались со мной, прежде чем вернуться к намеченной программе. Делая растяжку, я кивнула в ответ.

Джерри Сайзмор помахал мне пальцами. Я решила, что на него подействовал мой новый наряд. Я дала себе послабление и купила пару голубых тренировочных брюк из спандекса длиной до икр и такой же спортивный бюстгальтер, но смягчила эффект, натянув поверх лифчика старую укороченную футболку.

Я закончила обычную тренировку и решила попробовать несколько раз подтянуться до подбородка, просто чтобы увидеть, получится ли. Я повернулась лицом к стене, а не к комнате, потому что футболка задиралась и обнажала часть покрытых шрамами боков. Я подтащила к турнику табурет, чтобы с его помощью ухватиться за высокую перекладину, но потом отпихнула его болтающейся ногой, чтобы у меня не было искушения сжульничать.

Первое подтягивание получилось очень хорошо, за ним второе и третье.

Я наблюдала за собой в зеркале на стене, с раздражением замечая, что футболка и вправду задралась так, что стала видна широкая полоса голого тела. Мне не стоило прислушиваться к лести Бобо.

На четвертом повторе мне стало так больно, что было бы плевать, даже если бы футболка вообще слетела. Но я пообещала себе, что сделаю как минимум восемь подтягиваний. Я закрыла глаза, чтобы сосредоточиться, заскулила вслух, подтягиваясь в пятый раз, и повисла на перекладине. Мне отчаянно хотелось закончить подход. Большие руки застали меня врасплох, схватив за бедра и толкнув вверх. Мне помогли ровно настолько, чтобы я закончила шестое подтягивание до подбородка.

Я опустилась, прорычала:

— Еще одно! — и начала снова.

Мне помогли чуть сильнее, я закончила седьмую попытку и сказала устало:

— Все. Спасибо, Бобо.

Большие руки начали опускать меня на табурет, который мой помощник подтолкнул на прежнее место.

— Не за что, — ответил голос, не принадлежавший Бобо.

Через мгновение меня отпустили. После прикосновения больших рук на животе и бедрах осталось ощущение жара.

Я крутанулась на табурете.

Моим споттером оказался черноволосый мужчина. Он носил обрезанную серую фуфайку, красные тренировочные брюки и этим утром не брился.

Этот тип отошел и начал делать выпады на другом конце зала.

Я выбирала занятия почти наобум, зацепилась ногами под планкой тренажера для выжиманий и принялась отрабатывать пресс, скрестив руки на груди. Я все время поглядывала на незнакомца, который делал упражнения для ног. Разогревшись, он стянул с себя фуфайку, продемонстрировав красную безрукавку и широкие плечи. Я снова отвернулась.

Уходя, я чуть не спросила Бобо, знает ли он, как зовут этого человека, потом подумала: «Будь я проклята, если буду кого-нибудь о чем-нибудь спрашивать, тем более Бобо».

Я забрала свою спортивную сумку, куртку и двинулась к дверям.

Когда я до них добралась, вошел Маршалл. Он закинул руку мне на плечи.

Я испуганно отстранилась, но сэнсэй притянул меня ближе, обнял и ласково сказал:

— Сожалею о Мэри Хофстеттлер. Я знаю, ты ее любила.

Я смутилась из-за того, что неправильно истолковала намерения Седаки, а его участие и нежность напомнили мне, почему я вообще с ним связалась. Но мне хотелось, чтобы он меня отпустил.

— Спасибо, — натянуто проговорила я.

Черноволосый мужчина смотрел на нас, стоя рядом с Джимом и Дарси, которые болтали без умолку. Теперь мне показалось, что в нем есть нечто знакомое, какое-то стародавнее эхо самого темного периода моей жизни. Я не смогла распознать, откуда у меня возникли подобные мысли.