Ануш для искушения - Виталий Вир Страница 24

Он замолчал и, оставляя дальнейшие комментарии, восхищаясь, отвел свободную руку в сторону.

Время неумолимо шло вперед, и мне надо было вставать. После того, как я поблагодарила Джея, мы поднялись.

На удивление я чувствовала себя хорошо, голова была ясной, пожалуй, как никогда. С моим здоровьем все повторялось, как после погребальной камеры, когда я быстро отошла от потрясения.

– Джэй, но майя жили несколько тысяч лет назад. В то время существовали, по нашим современным меркам, примитивные изобретения, а поверхностные знания тесно переплетались только с религиозными.

– Ты права. В этом и пытаются разобраться ученые, в том числе и я. Может, и ты со временем присоединишься к ученым нашего направления. Вот тогда вместе и попытаемся разгадывать.

Он приветливо похлопал меня по плечу.

– Раз у тебя вторая половина дня исключительно для удивлений, пойдем, до закрытия я успею показать площадку для игры в мяч. Вот она – прямо напротив нас. Лучше будет самой оценить, нежели услышать мой рассказ об этом.

– А что это будет? – спросила я, не желая на сегодня приключений. – Очередное место жертвоприношений, только теперь для проигравшей команды?

Джэй улыбнулся. Понимая меня, он ответил с долей иронии, чтобы тема жертвоприношений прозвучала по-другому:

– Пожалуй, если каждый раз всю команду – так и игроков не наберешься. Вот этим соображением, вероятно, майя и руководствовались, поэтому нам удается находить подтверждение только тому, как капитан выигравшей команды обезглавливает капитана проигравшей команды.

Глядя на меня, Джэй поджал губы. Мне захотелось его рассмешить и я ляпнула:

– То-то они играли с адреналинчиком. Нынешним болельщикам такого реального азарта не пережить.

Джэй поначалу не знал, как на это реагировать. Впрочем, как и я.

– Я дура, да?

До этого момента мне тяжело было представить, что Джэй способен так хохотать. В отличие от смеха в «приюте», теперь он это делал до слез. Чем заразил меня и мы какое-то время предавались веселью, позволяя себе разнообразные колкости.

Начинало темнеть, и хотя туристы расходились, мне казалось, что их сколько было, столько и оставалось на открытом пространстве.

– Идем, покажу то, о чем говорил. Пока разойдутся туристы, мы успеем.

Мы направились к площадке для игры в мяч. По пути нам встретились участники нашей экспедиции, с которыми приехала я, и Джэй предложил им присоединиться к нам. Они отказались, ссылаясь на то, что уже там были, а теперь направляются к стоянке автобуса. Джэй предупредил, чтобы они уезжали без меня, а мне предложил добраться на его машине, и я, естественно, не была против.

Вечер от ночи отделяли минуты, когда мы зашли на площадку для игры в мяч. Несмотря на позднее время, мы не были тут одни. Малочисленные группы туристов переговаривались между собой и разглядывали древнее спортивное сооружение.

– Не страшно? – спросил меня Джэй.

– Нет, – слукавила я, немного побаиваясь.

– Не испугаешься остаться одна в темноте?

Вспоминая пережитое сегодня и усмехнувшись по поводу постепенного наступления всего-то навсего ночи, я добавила:

– Если надо, то останусь.

– Надо. Я не смогу пересказать, тем более передать, как выглядит это явление. Поэтому будет лучше, если ты испытаешь на себе действие непостижимого для разума чуда.

Все же мне становилось страшно, но одновременно и жутко интересно. Джэй так и не раскрыл то, ради чего он привел меня сюда. До этого всегда происходило наоборот – мы шли к объекту, он много говорил, затем показывал. А теперь он не проронил ни слова.

– Что для этого надо сделать? – спросила я.

– Справа и слева от меня два храма – Северный и, соответственно, Южный. Я предлагаю тебе подняться, допустим, в Южный, он ближе к нам, а я тем временем заберусь в Северный. Поднимешься вон на ту площадку, – он указал пальцем, – оставайся там на месте лицом ко мне и ничего не предпринимай. Просто стой.

– В Южный – так в Южный, – повторила я с надеждой на благополучный исход задуманного Джэем.

Он взял меня за руку. Я приготовилась закрыть глаза, а на губах почувствовать его поцелуй. Мне хотелось ощутить, как он целуется. Собственно, я вообще еще не целовалась.

– Не бойся. Доверься мне.

Я улыбнулась, кивнула, и, не теряя времени, мы разошлись.

Поднимаясь на площадку в Южном храме, я спешила, почти бежала. Справлялась с дыханием и без устали в ногах бежала. Мне хотелось быстрее покинуть ограниченное пространство лестницы и оказаться на площадке, где можно хотя бы видеть, что происходит вокруг. Волнительно стучало сердце в груди, но я старалась ничего не бояться. Конечно, я доверяла Джэю. Я не доверяла темноте. У меня были свежи воспоминания о пережитом в течение светового дня. А в предшествии ночи со мной могли происходить не менее чудовищные вещи.

К положенному месту в Южном храме я добралась первой. На площадке, где остановилась я, не было никого. Немногочисленные группы туристов находились внизу. Там, где должен был находиться Джэй, он не появился.

Темноты становилось больше, и теперь я могла различать только силуэты людей. Я подняла голову и посмотрела на вечернее небо. Уже проступали звезды, но пока, в ожидании «звездного часа», когда они смогут «соревноваться» в яркости и размерах, они могли указывать на небе свое место в виде точек.

Напротив меня показался Джэй. Он делал последние шаги, чтобы подняться на площадку и занять место по центру, как я. Между нами пролегало колоссальное расстояние, около ста пятидесяти метров! Поэтому я могла видеть его как небольшое темное пятнышко, где совершенно невозможно было разглядеть, как раньше, его руки, плечи, волосы, глаза. Я смотрела на родные для себя очертания Джея и подумала: если на этот раз мне будет суждено куда-то попасть и оттуда не вернуться, то он так и не узнает, что я люблю его.

Джэй остановился по центру площадки в Северном храме напротив меня. Я приготовилась ко всему, что может со мной произойти. Не ожидая для себя ничего хорошего, я впервые произнесла вслух те слова, которые постоянно повторяла про себя:

– Господи, Джэй, как я тебя люблю.

От произнесенных наконец-то вслух слов, когда Джэй стоит напротив, пусть и очень далеко, я закрыла глаза. Когда я их открыла, ровным счетом ничего не произошло: Джэй стоял, как прежде, и я могла видеть его темный маленький силуэт. Мне по-прежнему было страшно. Но теперь мной овладело желание говорить о чувствах вслух и далее, представляя его рядом со мной. Я так долго молчала, находясь с ним, и так часто признавалась в любви к нему про себя, что сейчас, стоя в одиночестве, но глядя на него, я могла наполнить речь словами любви к нему:

– Господи! Я уже не могу представить себя и не рядом с ним. Когда я засыпаю – я долго думаю о нем. Просыпаясь наутро – я первым делом вспоминаю его…