Хтонь. Зверь из бездны - Руслан Ерофеев Страница 23

Главный герой узнаёт, ЧТО появляется там, где нет цыган, и слышит неожиданное пророчество, к которому, впрочем, относится крайне скептически.

Всё отодвинулось – и оставшийся с молодым папашкой-пырём Стрижак, и серенький задристанный октябрьский денек, и даже цыганский барон, скромно притулившийся на краешке стула и тихо, как бы исподволь переводивший слова, которые Артем, кажется, понимал и так, безо всякого перевода.

Старик был удивительным. Примерно так Казарин представлял себе индийских йогов: темно-коричневое лицо, снежно-белая повязка на голове и такого же цвета борода, блестящие черносливы глаз, проникающих, казалось, в самую душу. От старика веяло такой силой, какую Артем не ощущал еще ни в одном человеке. И в то же время он чувствовал, это была добрая сила. Обстановка жилища отшельника также была аскетической: стены были увешаны восточными коврами приглушенной расцветки, мебели не было вообще – старик восседал на одном из таких ковров, забавно раскорячив белые подушечки пальцев, контрастировавшие со смуглотой ног. Даже родинка на лбу «йога» напоминала индийскую тику. Впечатление портили лишь детские джинсы с эмблемой «Буратино», в которые были затянуты тощие ноги тщедушного старца.

Старик едва слышно прошелестел что-то одними губами на незнакомом Казарину, но очень красивом языке.

– Древнее зло пришло в мир людей. Ты единственный, кто может его найти и убить. С ним нельзя договориться, его нельзя умолить или запугать – можно только найти и убить. Это можешь сделать только ты. Не потому, что ты самый сильный, чаворэ, сынок. Ты слаб, очень слаб… Но никто больше не верит в этом мире в древнее зло, и поэтому зло может властвовать в нем безраздельно. Ты не такой, как все. Ты видишь тех, кто бродит по пустоши. Ты чувствуешь их дыхание. Ты можешь победить зло, – тихо повторял из угла барон вслед за движением губ Кхамало.

– Что? Какое еще древнее зло? О чем ты, старик? Откуда тебе известно мое имя? – не выдержал Артем, стряхнув с себя морок, насланный странным старцем. Он сидел перед ним на полу, так же как и «йог», сплетя ноги калачиком. Было жутко неудобно, но менять позу почему-то не хотелось.

– В мир пришел Мулло – нежить, упырь по-вашему, – продолжал удивительный старец вещать губами цыганского барона. – Это мертвец, который возвращается, чтобы питаться кровью живых. Предание о Мулло передается среди ромов – цыган – из уст в уста, с самых древних времен. С тех самых пор, когда индийский царь, в которого вселился Мулло, выгнал горстку отверженных – париев – в джунгли, на верную смерть. Но они выжили. И стали ромами. С той поры одни лишь ромы среди смертных имели власть над Мулло. Только благодаря им, их магии он не мог прорваться в этот мир. Где истребляли ромов – там появлялся Мулло. Но теперь времена изменились. Ромы стали другими. Песни, сказки и вольный ветер в гриве краденого скакуна им заменили золото, сладкий дурман и дорогие безделушки. – При этих словах барон поморщился так, будто у него заболел зуб, но продолжал: – Ты, чаворэ, сынок, не такой. Тебя не держит тлен этого мира. Скоро ты будешь сильным. Скоро в твою жизнь придет лубаны – любовь…

– Любовь? – Казарин захохотал так, что на глазах аж слезы выступили. – Ну, ты скажешь тоже, старикан…

Артем давно смирился с мыслью, что он закоренелый холостяк, и даже находил некое мазохистское удовлетворение в этом пикантном обстоятельстве. С бабами у него как-то совсем не клеилось. Была одна. Художница. Но она не любила Казарина.

– А кого она любила, чаворэ? – спросил йог устами барона.

Артем даже не удивился и раздумчиво отвечал:

– Она любила другого. Доброго. Непьющего. За которым – как за каменой стеной. И с которым можно связать свою жизнь. Но я – не он.

– Думаю, что ты ошибаешься, чаворэ, сынок, – покачал головой старик, а тот, кто служил устами его, послушно воспроизвел его речь. – К тебе придет настоящая лубаны. Она сделает тебя сильным, чаворэ. Она поможет тебе найти, где скрывается Мулло…

– А что, нет другого способа отыскать этого самого Мулло? – скептически скривился Казарин.

– Мулло многолик. Он может умирать и возвращаться, он может быть мужчиной, женщиной или чем-то средним, вести обычную жизнь, жениться и выходить замуж. Но главное для него – страсть. Темная страсть, ради которой он всегда будет творить зло. Его любострастие не знает меры и дна, – отвечал цыганский Нострадамус-предсказамус.

– Но как же распознать Мулло? – нетерпеливо оборвал Артем, которому уже стала надоедать эта игра.

– Говорят, что иногда мертвецы возвращаются, чтобы вступить в связь с человеком, с которым им не позволяли быть при жизни, – раздумчиво и медленно повторял толстяк мысли старика. – Даже если этот человек давно уже умер и душа его живет совсем в другом теле. Иногда мертвец предлагает женщине сойти в могилу вместе с ним и провести остаток вечности вдвоём. Среди ром встречаются девушки, которые верят, что они сожительствовали с мужчиной, оказавшимся мертвецом. Некоторые говорят, что таких любовников видят только те, с кем они вступают в связь. Любой, кто отличается от других телом или душой, у кого есть лишний палец, заячья губа или волчья пасть, или кто просто чувствует и мыслит острее других – может стать Мулло! Ты тоже не такой, как все. Но ты – не Мулло. По крайней мере, пока. Стать или не стать Мулло – зависит от тебя.

– И как же победить этого вашего Мулло? – криво усмехнулся Артем, давая понять, что начавший его раздражать разговор подходит к концу.

– Чтобы защититься от нежити, ромы вставляли стальные иглы в сердце трупа или клали кусочки стали ему в рот, на глаза, уши и между пальцев во время похорон, – отвечал старик голосом барона. – Либо вбивали колья из боярышника в ноги, в могилу. Обливали труп кипящей водой, обезглавливали его или сжигали…

– Ладно, старик, сказки ты складываешь интересно, но мне пора, – сказал Казарин и поднялся наконец из неудобного положения. Удалось это ему не сразу – ноги затекли и их страшно ломило: даже странно, как это он раньше не почувствовал боли. – Если я встречу твоего Мулло, я обещаю тебе, что оболью его кипятком из чайника и насильно напою настойкой боярышника из аптеки до полусмерти или до смерти. Это уж как получится. По-разному бывает, в зависимости от крепости организма. Ну все, я пошел. Бывай, сказочник!