Проект "Пламя" - Юрий Козловский Страница 23

Как только квартиры в Москве снова стали продавать, а не «давать» их очередникам по списку, Лейла без колебаний прервала ответственную командировку и на три месяца вернулась в Россию. Один из них она потратила на то, чтобы расселить жильцов из замызганной, провонявшей кислой капустой и жареным салом коммуналки в одном из старых переулков внутри Бульварного кольца. Остальное время ушло на придание квартире вида, который она имела в начале двадцатого века. Для этого Лейла познакомилась со всеми антикварами и букинистами Москвы и раздала им эскизы и описание мебели, которой когда-то была обставлена квартира, и списки книг, стоявших некогда на полках.

Все это обошлось в немыслимую сумму, но к концу отпущенного срока квартира приобрела прежний вид, превратившись в почти точную копию той, где Лейла провела счастливейшие годы своей жизни. Когда ремонт был закончен и мебель расставлена, она с замиранием сердца переступила порог, прошлась, вспоминая прошлое, по всем пяти комнатам — и больше ни разу не возвращалась туда, поручив старому другу Бойцову присматривать за порядком. Рухнула тайная надежда вернуть былое. Удалось восстановить только внешний антураж, но не дух ушедшего счастливого времени. В квартире пахло старьем…

Какие уж там меры принял Степан, она не знала, но ни у муниципальных чиновников, ни у грабителей ни разу не возникло интереса к пустующей квартире, хотя она даже не была поставлена на сигнализацию. Все эти годы раз в неделю приходила нанятая уборщица и наводила в квартире порядок. А Лейла, приезжая в Москву, останавливалась в гостевых комнатах резиденции ордена — особняке благотворительного медицинского фонда.

Но теперь, вернувшись, как она понимала, надолго, Лейла решила занять свою пустующую квартиру. Не то чтобы ее перестал удовлетворять уровень комфорта, нет, все оставалось по-прежнему. Ее начала раздражать воцарившаяся в особняке с появлением нового хозяина атмосфера нововведений и перемен, которые в разговоре со Степаном Лейла язвительно назвала «перестройкой». Кирилл напоминал ей яростных либералов, которые не так давно обличали с трибун прошлое правление. Только Кирилл пошел еще дальше. Обличая, он тут же призывал все простить и зажить в мире и согласии.

Хорошо еще, что у нового шефа пока не нашлось последователей, но даже его формальной власти могло хватить, чтобы наделать немало бед. Понимая это, Бойцов, на которого легла вся тяжесть борьбы с новой опасностью, старался держать Кирилла подальше от возникающих проблем, чтобы он ничего не испортил своим либерализмом. Это оказалось несложно, потому что бывший ссыльный больше интересовался общемировыми проблемами, оставляя практические вопросы подчиненным.

Насмотревшись на все это вдоволь, Лейла собрала чемоданы и попросила Бойцова отвезти ее в свою квартиру. На этот раз она не испытала того острого разочарования, которое посетило ее в прошлый раз. Даже запах старья выветрился за прошедшие годы, а может быть, он просто почудился ей тогда. Но обстановка начала прошлого века, такая знакомая и родная, не вызвала и никаких других чувств, потому что была на самом деле лишь удачной имитацией.

Это было днем, а ночью произошло то, чего Лейла так ждала и так боялась. В углах сгустились и зашевелились тени, и она увидела перед собой тех, кого не могла забыть уже почти сто лет, которых любила так сильно и самозабвенно, как никогда и никого уже не могла полюбить в своей долгой жизни. Николай и Сашенька, оба в офицерской форме с погонами гвардейского полка, ее муж и единственный в жизни сын, такие, какими она запомнила их в тот последний день…

Лейла родилась в тысяча восемьсот семидесятом году в горной Сванетии. Ее отец, владелец стада овец и небольшого клочка скудной земли на склоне горы, конечно, не подозревал, что третья из его детей, крошка Лейла, появилась на свет с частицей божественного духа в груди. Когда девочке исполнилось три года, ее обнаружил молодой член ордена миссионеров, поручик кавалерийского полка, отправленный на Кавказ на поиски подобных ей детей. Это была его первая командировка такого рода, а Лейла — первым обнаруженным им спящим. Так называли не пробужденных носителей духа.

Обычно орден брал семьи с такими детьми на свое обеспечение, особенно если они не были богаты. Им предлагали переехать в Москву или Санкт-Петербург, обеспечивали хорошей работой, помогали дать детям образование. Почти никто не отказывался от такой помощи. Но с Георгием, отцом Лейлы, вышла осечка. Он был горд и до болезненности щепетилен в вопросах чести, а кроме того, не представлял себе жизни вдали от родных гор, поэтому ответил решительным отказом. А образование детям он в состоянии дать и сам.

Так получилось, что, в отличие от большинства будущих миссионеров, девочка воспитывалась вдали от ордена. Но судьба все равно распорядилась по-своему. Когда Лейле было одиннадцать лет, разразилась эпидемия оспы и все ее родные — отец, мать и два старших брата — оказались на сельском кладбище. Девочку успел спасти вовремя подоспевший поручик, ставший к тому времени майором, но продолжавший нести ответственность за свою «крестницу».

Лейла оказалась в Москве, в закрытом пансионате для сирот. Первый год там стал для нее самым трудным, потому что она почти не говорила по-русски. Но она была смышленой девочкой, быстро выучила язык и уже на следующий год стала первой ученицей. Страдая от одиночества, девочка сблизилось с классной дамой Елизаветой Петровной, которая появилась в пансионате одновременно с Лейлой и сумела заменить ей мать. Только потом девочка узнала, что эта добрая и заботливая женщина была специально приставлена к ней орденом, потому что она была потенциально очень сильна и миссионеры опасались, что отступники могут перехватить ее у них.

Иногда Лейлу навещал гвардейский офицер, который привез ее в Москву. Он забирал девочку из пансионата, вел в город, угощал пирожными и горячим шоколадом, рассказывал интересные истории и к четырнадцати годам стал героем ее тайных девичьих грез. Видимо, он догадался об этом или ему что-то сказала Елизавета Петровна, потому что стал появляться все реже, а потом и вовсе надолго исчез из ее жизни. К этому времени Лейла расцвела, похорошела и из девочки превратилась в редкой красоты девушку. А Елизавета Петровна все чаще подчеркивала ее особость и исключительность, все ближе подводила к мысли, что она отличается не только от своих подруг по пансионату, но и от всех остальных людей. А когда Лейле исполнилось восемнадцать, ей открыли всю правду и она согласилась на пробуждение…