Мертвые из Верхнего Лога - Марьяна Романова Страница 23

Черт, черт, черт…

Пусть бы она трижды простудилась, перенесла двухстороннюю пневмонию, воспаление среднего уха, ветрянку, коклюш… Чем там еще болеют дети? Что угодно, только не это, только не это…

Это был ужасный день.

Ангелина выпросила у соседки Маши старенький жалобно побренькивающий на кочках велосипед. С трудом удерживая равновесие, она носилась по полям и оврагам, березовым рощицам и заросшим кувшинками полувысохшим болотам. Звала, кричала, плакала, угрожала, умоляла, пыталась высмотреть хоть что-то, хоть какой-нибудь знак — обрывок ткани от Дашиной ночной сорочки или запутавшийся в блестящей паутине светлый волосок. Но ничего, совершенно ничего не находила.

После обеда соседка Маша, сжалившись, вызвонила участкового, который приехал из соседней деревни на видавшем виде мопеде. Милиционер оказался рыжебородым тщедушным мужичком с пьяновато поблескивающими глазами и козлиным тембром голоса. На Ангелинину беду он отреагировал с равнодушием жвачного животного, которому пытаются объяснить ницшеанскую теорию о сверхчеловеке.

— Это ж дети, — почесывая бородку, лениво повторял участковый. — Двенадцать лет девке, шастает где-нибудь. Река тут у нас безопасная, не утонет. Нагуляется и вернется…

Ему вторила соседка Маша:

— Дура ты, Ангелинка! Мой спиногрыз с девяти лет мог на ночевку не явиться. Волновалась, конечно, но что ж поделать. Растет дите! Я старалась давать ему больше свободы.

«Ну и много хорошего из той свободы вышло…» — мрачно подумала Ангелина. Она знала, что Машин четырнадцатилетний сын находится в колонии для малолеток, куда загремел чуть ли не за вооруженное ограбление прохожего.

— Дашка твоя разве не гуляет никогда без тебя? — уперев руки в полные бока, вопрошала Мария.

— Бывает… — приходилось признать ей. — В Москве у нее есть подружки, иногда я отпускаю дочку у них переночевать. Но тут… Она же не успела толком ни с кем познакомиться.

— Да ладно! — Маша, смеясь, махнула рукой. — Видела я ее, и с петуховским сынком, и с дочкой Евсеевых. В таком возрасте ребята быстро сходятся. Не боись, набегается и вернется.

Но у Ангелины сердце было не на месте, и только после того, как она посулила участковому две тысячи рублей, тот нехотя согласился приступить к поискам.

— Значится, так… — Мужчина тяжело вздохнул. — Я сейчас заеду за братом, у него тоже мопед. Мы с ним все дороги прочешем, все рощицы. Вернем девку, можете не сомневаться.

Участковый укатил, пообещав держать ее в курсе, соседка Маша спохватилась, вспомнив о томящейся в печи картошке, и Ангелина осталась одна.

Вечер тянулся миллион лет. Убегающие секунды китайской пыткой долбили по темечку. Лина уговаривала себя, что ничего страшного не произошло, местные правы, Даша просто не привыкла к деревенской вольнице, загулялась с ребятами и забыла о времени… В сущности, девочка ведь не была такой уж покладистой — в ней уже давно смутными штрихами прорисовывался упрямый норов отца, которого она почти не знала. Дочка вернется, и вернется невредимой, надо только ждать… Ангелина пробовала читать — сначала Кафку, потом бессмысленный любовный роман, найденный в избе. Бесполезно — строчки путались, слова отскакивали от сознания, как тенистые мячики от тренировочной стены. Женщина пила чай и машинально ела шоколадные конфеты. «Мишки», Дашины любимые. Тупо смотрела в окно, ходила взад-вперед по саду. Села было за вязание, но перепутала ряды. В итоге в ход пошла найденная в холодильнике поллитрушка. Маленькие водочные глотки горячими шариками скатывались в желудок и ручейками огненной лавы растекались по венам. В темнеющем небе проявились первые звезды, потом их занавесили глухие шторы облаков. Стемнело.

И вот когда Ангелина была уже готова завыть от отчаяния на проглядывающую из-за рваных туч луну, в ее сумке вдруг запиликал мобильный телефон. Она даже вздрогнула от неожиданности. Проворно спрыгнула с подоконника, в три прыжка оказалась у стола, нащупала в сумочке вибрирующий прямоугольник, и ее затошнило от волнения. Вдруг она ответит, а там могильная чернота? То, о чем и думать не хочется, то, с чего начнется ее медленное умирание, потому что разве возможно выкарабкаться из такого омута, сохранив себя?

Высветился домашний номер ее матери. Ангелина раздраженно возвела глаза к потолку, не зная, радоваться ли отсрочке или разбить о стену телефон, потому что ждать дальше невыносимо.

Она все-таки решила ответить.

— Да, мама…

— Ну наконец-то объявилась. — Мамин голос был каким-то странным, слишком уж холодно звучал. — Линка, ты там, часом, не спилась?

— Что? — оторопела она.

В последний раз Ангелина разговаривала с матерью неделю назад — та помогала собирать вещи перед отъездом дочери и внучки в Верхний Лог. Родительница знала о несчастной любви Ангелины, о том, что дочь решила лечиться созерцанием полей и березовых лесов, и считала эту затею невинной придурью. Хорошо, конечно, говорила она, что Дашка побудет на свежем воздухе, попьет парного молочка и поест деревенского творога, но то, что у Лины не все дома, — очевидный факт. Куда ей, изнеженной парниковой лилии, привыкшей к комфорту и ласке, в деревенский дом без водопровода, без телевизора и телефонной болтовни с подругами…

— Что ж ты ребенка-то мучаешь? — сердито спросила сейчас мама. — Я ведь говорила, что Дашке там не понравится!

— Что? — повторила Ангелина, а потом на всякий случай крепко зажмурилась, потрясла головой и подозрительно покосилась на ополовиненную бутылку водки. — Мама, о чем ты?

— Дашка у меня, — невозмутимо сообщила мама. — Отмокает в ванной и жалуется, что в деревенском доме ей страшно.

— Но… как такое возможно?! — Лина не знала, радоваться или плакать. — Как у тебя?! Я ее весь день тут ищу!

— Вот именно, — проворчала мать. — Спохватилась! А она еще с утра прибежала на станцию и была такова. Девочка ведь знает мой адрес. Умница растет!

— Но… Мама, это невозможно! Она и дорогу-то на станцию не знала… Да туда ведь идти почти два часа, как она могла?! И денег у нее не было…

— А Даша зайцем доехала. Примчалась и плакала, боялась, что ты заставишь ее вернуться.

Сердце Ангелины, которое вроде бы отпустил стальной кулак, снова болезненно завибрировало, сжалось.

— Мам, позови ее к телефону.

— Говорю же, в ванной она. Потом перезвонит. Линочка, у меня тут появилась идея…

— Какая еще идея?

— Ты же знаешь, моя соседка, Аннушка, работает на рецепции в хорошем пансионате, на Сенеже. Она давно предлагала мне там отдохнуть, почти бесплатно. Может быть, я свожу Дашеньку? Завтра как раз новый заезд.

— Ну я не знаю… — засомневалась Ангелина. И, вдруг ощутив болезненный укол ревности, добавила: — Значит, со мной в деревне быть она не хочет, а с тобой в каком-то непонятном пансионате — пожалуйста?

— Пансионат вовсе не непонятный, — обиделась мать за свою соседку Аннушку. — Наоборот, очень хороший, ведомственный. Чистейшее озеро, там даже раки водятся. Номер со всеми удобствами. И Аннушкина внучка там сейчас живет, а они с Дашутой так хорошо играют.