Старое пианино - Ирина Лазарева Страница 23

Играть для них я больше не собирался, но меня тянуло к роялю, не терпелось испытать новые возможности, которые я в себе ощущал, ведь дома у меня не было инструмента, я давно перестал заниматься или просто играть для себя.

Я пришел раньше времени, мои подельники еще не явились — скрипач и виолончелист, такие же несчастные лабухи, как и я, но мне ни к чему было их дожидаться. Я направился прямиком к эстраде, сел за рояль и ни секунды не раздумывая, не выбирая из прошлого репертуара, а чисто по наитию начал играть Грига «В пещере горного короля».

С первых таинственных басовых звуков клиенты перестали жевать и умолкли все как по команде. Я видел, что со всех сторон в зал крадутся тролли, озираясь, вертя по сторонам уродливой башкой. Скоро на мордах сатиров появилось любопытство, они заметили людей, и оскалились — издевательские улыбки растянули их хищные пасти. Движения их стали более уверенными и дерзкими. Они почуяли добычу и оживились. Я видел отчетливо все, что происходило в зале, но мои застывшие слушатели не видели страшилищ, да им и ни к чему было, я знал, что монстры сожрут их незаметно. Свирепая радость наполнила мое сердце, рояль уже звучал под моими летающими пальцами как целый оркестр, тролли исполняли дикую, разнузданную пляску на столах в безудержном ликовании от предстоящего пиршества. Рояль гремел в бурном престиссимо, я слышал, что играю на уровне музыкантов с мировым именем, нет — в тысячу раз лучше! Я был в тот момент всесильным горным королем, да что там — самим дьяволом, и, когда отзвучал последний аккорд, обреченные глупцы встали и начали аплодировать. Я поднялся, оскалился как тролли и захохотал этим жирным ублюдкам в лицо!..

Веренский замолчал, он часто дышал, заметно было, что воспоминания захватили его полностью.

— Ну ты даешь, Веренский! — не выдержал Ярик.

Леонид Ефимыч вздрогнул, словно пришел в себя.

— Простите, — съежился рассказчик. — Я лишь теперь осознаю свою низость, но честно пытаюсь передать вам чувства, которые мной владели.

— Хм, что-то ты не в меру вдохновился, папаша, — скептически высказался прямолинейный Ярик. — Не знаю как другие, но у меня создалось впечатление, что чердак у тебя по-прежнему забит хламом.

— Какой чердак? — не понял Сила Михалыч.

— Башка то бишь. Всему тебя надо учить, Михалыч.

— Благодарю за ликбез, Ярослав, но все же попрошу тебя воздержаться от дальнейших замечаний. По твоей вине Леонид Ефимыч потерял нить повествования.

— Нет-нет, я помню все, до последней мелочи, — воспрянул Веренский, — тем не менее, годы своего триумфа описывать не буду. Я стал лауреатом международных конкурсов, начал концертную деятельность, ездил с гастролями по миру, всюду мне сопутствовал успех, поклонение публики, я зарабатывал большие деньги и вскоре выкупил родовое имение у государства.

— Постойте, — перебил на этот раз Максим. — Насколько я понял, книга все же осталась у вас. А как же плата, которую потребовал мифический Себ?

— Не говорите так, — испуганно зашипел старик. — Себ — далеко не миф, он так же реален, как мы с вами. Мне пришлось встретиться с ним еще раз, и этой встречи я не забуду никогда. После нее моя жизнь стала невыносимой. Если бы не слабая надежда вернуть Лизу, я бы давно повесил себе камень на шею и последовал за бедняжкой Дарьей в пруд. Клянусь, меня не раз посещала такая мысль.

Я вижу, дорогой Максим, что вы, несмотря на противоестественные явления, происходящие в этом доме, все же сомневаетесь в потустороннем характере моего мнимого благодетеля. Я испытывал столь же противоречивые чувства, покинув усадьбу в день роковой встречи с загадочным Себом. С одной стороны, мой исполнительский профессионализм вознесся на небывалую высоту, я смог убедиться в этом тотчас же в ресторане, как вам известно. С другой стороны, я до конца не верил в какое-либо чудо. Обретенное мастерство я скорее склонен был считать дремавшими и вдруг пробудившимися свойствами своей натуры. Не отрицая определенного воздействия Себа, я больше приписывал всплеск музыкальных способностей самовнушению. Здесь могло слиться воедино все: история с книгой, пианино, завещание прапрадеда, мистический вид неизвестного гостя и сила собственного воображения: стоило мне на миг глубоко поверить в чудо — и оно произошло. Только при чем здесь какой-то Себ, пожимал я плечами, рассуждая сам с собой. В человеке заложены огромные возможности, которых он в себе не подозревает, иногда достаточно случайного толчка. Короче, я начал ловчить, убеждать самого себя, приводить оправдательные доводы, лишь бы книгу не отдавать, так как продолжал подозревать подвох.

Но самое поразительное: мне хотелось сознательно обвести грозного пришельца вокруг пальца. Я шел на обман со жгучим пылом, с азартом, с наслаждением. А все дело в том, что меня, неудачника и начинающего алкоголика, Себ сделал сильным, волевым негодяем, и его подарочек обернулся против него самого…

Веренский по-стариковски захихикал, видимо, он действительно вошел в роль и до сих пор испытывал удовольствие от своей бесчестной выходки:

— Задним числом я понимаю, что Галя, моя жена, оказала мне неоценимую услугу. Не найдя в нашем деревенском домишке подходящего места для объемистого фолианта, она приспособила книгу как подставку под образа, доставшиеся ей от родителей. Накрыла книгу кружевной скатеркой, сверху поставила иконы, лампаду и осталась весьма довольна своей сообразительностью. В сущности, что стоило Себу самому добраться до книги, но он этого не сделал. Теперь я знаю — почему. Это открытие помогло мне в дальнейшем спрятать книгу в еще более надежном убежище.

— Так вы закрыли врата в первый раз? — спросил Максим.

— Как я понял, врата уже однажды открывались, затем графу удалось их закрыть, при этом он лишился дочери и позже покончил с собой, но все это лишь догадки. Правды мы уже никогда не узнаем.

— Граф спрятал книгу в часовне, не потому ли, что тоже искал для нее безопасное место?

— Совершенно верно, я думал об этом. Все страшно запутано. Я не могу проследить мотивов его поступков. Он поплатился дочерью, но книгу не отдал, можно предположить, что в нем пробудилась совесть, и он испугался последствий своего ужасного открытия.

— Тогда почему граф не уничтожил книгу и завещал ее потомкам?

— Не знаю, — покачал головой Веренский. — В этом кроется еще одна тайна.

— А Лиза, что случилось с Лизой? — допытывался Максим.

— Она ушла за Себом. Она и теперь каждый раз уходит к нему, я не могу ее удержать. Он свел с ума мою девочку, отомстил мне за обман. Лиза предана ему, как собачонка, и готова целовать следы его ног.

— Жесть! — выразился Ярик. — Все равно не верю в окультную бредятину. Сейчас аферисты до того обнаглели, что объявляют себя знахарями, ведьмами, магами. Достаточно почитать объявления в газетах и журналах. А что, дураков полно. Платят шарлатанам деньги, смотрят им в рот. Полный отстой!

Короче, надо действовать и вырвать Лизу из лап проходимца. Нынче всяких гуру развелось, что крыс в канализации, компостируют девушкам мозги и заставляют заниматься с собой сексом для пущего просветления. Зря мы отослали Пашу с ребятами, надо изловить мерзавца и проучить, чтобы впредь неповадно было.